Адовы статуи лишены
способности видеть жизнь, переходя
от белого к белому, целого к целому,
видеть без пелены.
Господи, эта ничья молитва, господи, молитва вещей, -
господи, это моя молитва, господи, молитва людей.
Это она стоит пределом
последним плаваньям моряков,
она написана белым мелом
на обороте у всех слов.
Нет обочин у переправы,
нет границы ни вширь, ни ввысь,
то, что в них отрицает правду, -
та же правда и та же жизнь.
Есть другие рожденья, в них
сердце сжато в бегущий миг -
дальше, дальше, как можно дальше
от братьев своих слепых.
Отходя от себя всё выше,
да хоть в чистой земле родясь,
то, что в них никого не слышит, -
та же правда и та же грязь.
Господи, это ничья ошибка, господи, природа вещей,
господи, это моя ошибка, господи, ошибка людей.
Плакать в темень, глядеться в камень,
превращаться в поток огня -
этот пламень и этот пламень
оба сделаны из меня.
Господи, это моя попытка, так никто говорит с нигде.
Господи, это моя калитка в онемении и стыде.
Господи, это твоя улыбка - эта улица у лица...
Господи, это твоя молитва - дочитай её до конца.