Среди нахмуренных ненастий,
Пытаясь светлое забыть,
Топча в пыли осколки счастья,
Не говори, что трудно жить.
Запой-ка песню для начала,
Да только так, чтоб от души,
Затем, чтоб сердце не скучало,
Возьми, мой друг, да и спляши.
И мир, по-новому чудесный,
Тебе объятья распахнет.
Сливаясь нежно с доброй песней,
В твоей душе добро спасет.
Церквушка.
Посередине маленькой деревни,
Стояла церковь мирно сотню лет,
Неся духовно людям возглас древний.
Но нынче церкви этой больше нет.
Точнее, есть, но имя ей - руины
С тех пор, когда пришла другая власть
И, не приняв церковные седины,
Над ней когда-то поглумилась власть.
И быль о том давно забита в угол,
Теперь никто не вспомнит, кроме нас,
Как рухнул наземь серебристый купол,
И как сожгли её иконостас.
Но до сих пор стоит она нетленно,
Хоть в память тех жестоких лет былых
Остались лишь расколотые стены,
Да крик ворон, гнездящихся на них.
И так стоит забытая церквушка,
Из года в год всё порастая мхом,
Но в добрый час зайдет в неё старушка,
И средь руин помолится тайком.
Я помню, как здесь в унисон голосили леса,
Зелёной листвой нежно радуя добрые взгляды,
Пушистые кроны волной щекотя небеса,
От бури служили надежной и верной преградой.
Но всё это было, лишь было когда-то давно,
Глаза нынче слёзно уже на другое смотрели:
Как пилы за миг превращали березу в бревно,
Как падали наземь могучие статные ели.
И в ярости буря за лес нам отчаянно мстит,
Лесные потери сейчас никому не измерить,
Родная природа такого уже не простит,
И вечность свою никогда нам не сможет доверить.
Ой вы, гряньте, гусли звонкострунные,
Да взметнитесь песней над молвой,
Расскажите всем , как ветры буйные,
Вновь поднялись над родной землей.
Как запели вдовы песни грустные,
Пойте, гусли, вам молчать нельзя,
Коль враги терзают землю русскую,
В час , когда мы ссоримся, друзья.
Не к лицу нам, други, больше ссорится,
Разбираться, кто герой, кто трус,
Ну-ка, встанем вместе, добры молодцы,
Постоять вновь за Святую Русь.
Ибо все мы вместе - сила сильная,
Потому нам будут не страшны,
Ни беда , ни враг , ни сень могильная,
Коли будем меж собой дружны.
Мы устали быть врагу покорными,
Не пора ли снова дать отпор?
Так изгоним, братья, силу черную,
Что мешает жить нам с давних пор.
Пусть мы все в бою поляжем в травушку,
Богу помолясь в предсмертный час,
Пусть забудут люди, но Русь-матушка,
Будет помнить каждого из нас.
Я не смог.
Я не смог деревенский закат,
Поменять на фонарный рассвет,
Я не смог золотой листопад,
Позабыть ради звонких монет.
И невинность реки я не смог
Разлюбить и старинный канал,
И менять наши ленты дорог,
На шоссе и асфальт я не стал.
Я не смог распрощаться с землей,
Ради парков и ради аллей,
Знать, привязан я крепкой петлей,
К подзаросшим просторам полей.
Ни к чему мне родниться с углом
Где-то там у седых облаков,
Коли есть у меня отчий дом,
И родное тепло земляков.
Здесь ко мне благосклонна земля,
Радо озеро мне, рад и лес,
Все они для меня , как семья,
И иных мне не нужно чудес.
Знать , всё то, что люблю с давних пор,
Всё , что в сердце своём берегу ,
Поменять на столичный затвор
Я не смог. Да и вряд ли смогу.
Зимняя дорога.
По дороге зимней , снежной,
Через рыхлые заторы
Я иду сквозь лес мятежный,
И веду с метелью споры.
Ветер бойкий и студёный,
Гонит тучи в поднебесье,
Воздух свежий и ядрёный,
Да такой, как в русской песне.
С ветром юркие снежинки,
Вьются всюду хороводом ,
Придорожные осинки ,
Поздравляя с новым годом.
Лес шумит от силы ветра,
Голосит во тьме бездонной,
Путь мой меньше километра,
По дороге заметённой.
Вот и мост, и наша речка,
Вот и дом, и пес наш лает,
И горит в окошке свечка,
Словно то маяк сияет.
Значит, ждет меня Анюта,
Ясна сокола, с дороги,
Вот какая-то минута,
И уже я на пороге.
Здраствуй , Аня , я вернулся,
Успокой своё сердечко,
А пока я не разулся,
Доставай-ка щи из печки.
Да не будь со мною строгой,
И печалиться не надо,
Ведь всегда с любой дорогой
Справлюсь я и буду рядом.
Я устал от фальши в этой жизни,
И людей, что встали над страной,
Стыдно мне за них перед Отчизной,
И до слёз обидно, Боже мой!
Как же надоело жить со страхом,
И терзаться от нелепых мук,
Эх, надеть бы русскую рубаху,
Да и взяться за тяжёлый плуг.
И вспахать родимую землицу,
Победив в себе навечно дрожь,
Чтобы вновь могла заколоситься,
В русском поле золотая рожь.
Знать, такая выпала мне доля.
Трудно будет, знаю, ну и пусть,
Но зато от этого вот поля,
И начнётся снова наша Русь!
Возродится Русь в моих полях осенних, -
Может быть, теперь не долог час, -
Та, которую любил Сергей Есенин,
Та, которую люблю и я сейчас.
Сквозь сумрак лет, истории сплетений,
Святая Русь из глубины веков
Блистает светом доблестных мгновений,
А не клеймом дорог и дураков.
И свет тот ярок, ярок и прекрасен,
А мы, порой, слепы, чтоб замечать.
Клеймим Россию строками из басен,
Привыкнув всё же о святом молчать.
Но миг придет, и Русь зальется светом,
Даря лучи под серебристый звон,
И мы простимся с худшим из сюжетов,
И встретим свет - так ярок будет он.
Настанет день: по Божьему веленью
И мы поймем при свете ярких дней,
Что зря Россию ставим рядом с ленью,
Скрывая в сердце истину о ней.
Мой дед - седой старик, он был рождён на свет
Быть пахарем и воином на битвах.
Всю жизнь землицу-мать на протяженье лет,
Мой дед пахал и защищал с молитвой.
Родимый мой отец стал славным кузнецом,
И славным воином, как подобает мужу,
И я горжусь вдвойне и дедом, и отцом,
И им двоим подстать с судьбою сдюжу.
Я пахарь, как и дед, и воин, как отец,
И этим ремеслом я всё ж вполне доволен,
Предвижу: сын мой тоже - будущий кузнец,
И, как мой дед, он будет славный воин.
Я вернусь.
Я уйду , лишь за окнами станет светлей,
Через рощи родимых берез,
По бескрайним просторам родимых полей,
По прохладному жемчугу рос.
Я уйду далеко, обгоняя рассвет,
Обгоняя седую печаль,
Я уйду , чтоб познать до конца белый свет,
Покорить непокорную даль.
Я хочу обойти все просторы земли,
Обойти нескончаемый мир,
Окунуться в глубины, где спят корабли.
Посмотреть свысока на Памир.
Вознестись на вершины нетронутых скал,
Чтоб оставить в истории след,
Угодить прямиком на большой карнавал,
Забываясь под ритм кастаньет.
Затеряться в далеких пустынных песках,
Возглавляя большой караван,
Помечая пером на тетрадных листах,
Чудеса уже пройденных стран.
Но в пути средь бескраиних и пыльных дорог,
Не стыдясь, сам себе поклянусь,
Что, пройдя целый мир, на родимый порог,
Несмотря ни на что, я вернусь.
Я вернусь, чтоб услышать родную капель,
Извлекая важнейший урок,
Что палитры чудес чужедальних земель,
Не заменят родной уголок.
И быть может, такой же бродяга, как я,
Возращяясь обратно домой,
Уходя из России в родные края,
Восхитится её красотой.
На пустой истоптанной земле,
Где лишь ветер пыль с полей сдувает,
Ничего в туманной пыльной мгле
Не щебечет и не процветает.
Так зачем же я пришёл сюда,
И блуждаю здесь, подобно зверю?
Значит , есть во мне ещё мечта,
Значит , я ещё во что-то верю.
Кто сказал ,что всё мертво вокруг,
Я не верю тем пустым сказаньям,
Ведь земля живет под лаской рук,
Под дождем и солнечным сияньем.
Видно, этот край давно забыт,
Не познавши нежности и ласки,
Здесь землица тихо, мирно спит,
Как царевна из известной сказки,
Я один, среди пустой земли .
Вновь пытаюсь в прах развеять небыль,
Чтоб сады здесь снова зацвели,
Попрошу с мольбой дождей у неба.
Землю эту теплотою рук,
Пробужу я вновь, лишь дайте время,
И дожди, что грянут с неба вдруг,
Напоят посеянное семя.
Русская печка.
Лишь присяду к огню, и сердечко
Встрепенется вдруг жаром в груди,
Вспоминается русская печка,
В отчем доме, как раз посреди
Тесной кухни, пропитанной дымом,
Да прогретой добротным теплом,
С русским запахом, мною любимым,
Да с зимой за оконным стеклом.
Сколько раз ты меня согревала,
Мне, наверно, теперь и не счесть.
До сих пор я стремлюсь, как бывало,
Возле печки погреться присесть.
Да с душой в аппетит отобедать,
Всласть поесть угощений твоих,
Щей наваристых с хлебом отведать,
Пирогов да рогулек ржаных.
Эх ты, матушка , русская печка,
Люб мне твой озорной огонёк,
Знать, мое не простое сердечко,
Тоже, видимо, твой уголёк.
Осенняя печаль дождём стучится в окна,
И барабанят капли в холодное стекло,
Как будто бы печаль под тем дождем промокла,
И просит со слезами впустить её в тепло.
От мрачной темноты ей никуда не дется,
Поэтому ей нужно пролезть в мой тёплый дом,
Чтоб обрести покой и сесть к огню погреться,
И что-то рассказать мне тихо о былом.
Тесная избушка
Заметёна снегом,
В ней живет старушка
Добрые полвека.
Тусклый свет лучины,
На полатях сажа,
Средство от кручины -
Шерстяная пряжа.
Глиняная склянка
С молоком у входа,
На столе солянка,
Хлеб, да кружка с медом.
Чугунок и скалка,
Добрый нож с лучиной,
Новенькая прялка
Возле лавки длинной.
На навесе старом
Боты с сапогами,
Печка пышет жаром,
Пахнет пирогами.
А в углу избушки
Сыновьям в подмогу
Молится старушка
Пред иконой Богу.
Молится, волнуясь,
Каждый вечер снова,
Чтоб сыны вернулись
С поля Куликова.
Оттепель.
Ещё вчера был слышан звон капели ,
И таял снег, рождая массы луж,
Почти что всю прошедшую неделю,
Крушила оттепель оковы зимних стуж.
Но в эту ночь зима, вернув морозы ,
Сковала вновь все лужи прочным льдом,
И скрыв под снег весенние угрозы,
Взошла на трон, окутав землю сном.
И миг весны , явившийся зимою,
Не смея спорить, с грустью уходил,
Оставив всё же зимнему покою,
Всё то, что он случайно пробудил.
В этой жизни мне нужно немного,
Может быть, потому я иной,
Что не волен бродить по дорогам,
Так как я человек коренной.
Мне действительно много не надо,
За старанье моё и труды
Даите просто мне хлеба в награду
Да стакан родниковой воды.
Да потешную верную шавку,
И ещё я прошу вас мне дать,
Небольшую скамью или лавку,
Чтобы было, где ночь скоротать.
Только где-нибудь рядышком с печкой,
А то в зиму студено, аж жуть,
Ложку с кружкой да блюдце со свечкой,
И земли огородной чуть-чуть.
Руссы.
Кто сказал,что русский дух в нас вымер,
Кто сказал , что русских больше нет ,
Что забыты Святослав, Владимир,
Гром великих яростных побед?
Это ложь, и эта ложь обидна,
В каждом сердце Русь жива, смотри!
Может, сразу этого не видно ,
Это чувство прячем мы внутри.
Жизнь перемешала нас с другими,
Изменяя облик наш и нрав,
Но мы русские в душе и будем ими,
И кто скажет, нет нас - тот не прав.
Наши предки - жители Олимпа ,
Нам почти двенадцать тысяч лет,
Только злые языки до хрипа,
До сих пор твердят, что это бред.
Беспощадно лгут на каждом слове,
С черной завистью теснят повсюду нас,
Обладателей великой русской крови ,
Золотых волос и синих глаз.
Племя ярь на сто племен распалось,
А затем распались и они,
Имя предков только нам досталось,
Так храни его, мой друг, храни.
Мы, как прежде, ненавидим трусов,
Мы верны своей земле, как встарь,
Мы потомки ярий - древних руссов,
И наш главный корень это -“ярь”.
Зимушка-зима.
Замела пути-дороги вьюгами,
В белый снег укутала дома,
С детства я тебя считал подругою,
Ну так здраствуй , русская зима!
Уж как ты, подруга, разгулялася,
Беловато-розовым ковром
Застелила всё, и постаралася
Обернуть деревья серебром.
Да с утра людей по зорьке розовой,
Разойдясь по всей земле родной ,
Запугала сильными морозами,
Да коварной стужей ледяной.
Но меня морозить зря стараешься,
Эх, родимая, ведь знаешь ты сама
Хоть сурова ты, но ты мне нравишся,
Дорогая матушка-зима.
Белое озеро.
Здраствуй, озеро, здравствуй, родимое,
Что встречаешь меня не любя,
Неужели ты думаешь, милое,
Что я вовсе забыл про тебя ?
Я клянусь всей душой тебе искренне,
Я тебя, милый друг, не забыл,
Твой прибой, разукрашенный искрами,
Я люблю, как и раньше любил.
Я люблю твои волны беспечные,
Будь то буря иль ласковый штиль,
Меня манит к тебе что-то вечное,
То ли сказки Руси, то ли быль.
Уходя от глупцов и истериков,
Недовольный своею судьбой ,
Здесь в тиши со знакомого берега,
Я всегда восхищался тобой.
Я мечтал под твоими березами,
Я хочу лишь с тобой рядом быть,
Ах ты, озеро, Белое озеро,
Разве можно тебя позабыть?
Дедова баня .
Бросив вызов с годами природе,
Дополняя хозяйственный быт,
Баня дедова здесь , в огороде,
Уже добрых полвека стоит,
Только баньку слегка покосило,
Обмелел дедом вырытый пруд,
Но, как прежде, здоровье и сила,
В этой бане доныне живут.
С детства дедова баня мне люба,
Здоровее я с ней и сильней,
С ароматом берёзы и дуба ,
Русский дух есть по-прежнему в ней.
Как же здорово доброй погодкой,
Баньку эту как раз истопить,
Чтоб попариться славно, с охоткой,
Да прохладного квасу испить.
Отдохнуть на предбаннике вдоволь,
Подышать Русью вновь, чтоб без гирь,
Быть намного здоровей, чем коваль,
И сильней, чем Илья-богатырь.
Расцвела и окрепла Россия,
Утвердилась на прочных ногах,
Хорошо стало всё и красиво,
Но лишь только в больших городах.
А провинция всё-таки гибнет,
Путь родимой один - в божий храм,
Вскоре сила деревни покинет,
Чтоб достаться большим городам.
Много кто подружился с прогрессом,
Ну, а здесь, где их быт вечно дюж,
Их родные места стали лесом,
И теперь превращаются в глушь.
Видеть это сейчас стало больно,
Видеть то, до чего мы дошли.
Может, хватит нам , люди, довольно
Разбегаться с родимой земли?
Хватит, братья, вам пить беспробудно,
Сокращать череду добрых дней,
Пусть обидно сейчас нам и трудно,
Но землице родимой трудней.
Изменилось всё, стало не в радость,
Гаснут нынче огни деревень,
Остаётся потомкам лишь жалость
Да печаль на сегоднешний день.
С каждым днём всё сильнее мы верим,
Что вернулось к нам прошлое вспять,
Вместо трактора - плуг тащит мерин,
Не комбайну и хлеб убирать.
Ну и пусть. Будем жить победнее,
Но изба да поленицы дров
Для меня всё же будут роднее,
Обновленных больших городов.
Где-то там нынче копится сила,
Далеко, но не здесь, ну и пусть,
Где-то там процветает Россия,
Здесь же вновь возрождается Русь!
Мороз.
За окном лютует стужа,
Эх ты, зимушка-зима,
За дела мне браться нужно,
Ждут меня мои дрова.
Но лишь вышел я из дома,
Тут как тут меня за нос
Ухватил рукой знакомой,
Грозный дедушка Мороз.
Ухватился и за уши,
И за щеки стал щипать,
И пошел, как будто в душу,
Под фуфайку пролезать.
Ах ты, эдакий проказник,
Ах ты, вредный озорник,
Я тебе устрою праздник,
Будешь знать меня, старик.
Скинул я с себя фуфайку,
Вскрикнул грозно на него,
Ну- ка, дедушка, давай-ка,
Мы посмотрим кто кого!
И посмотрим мы под вечер,
Чья возмёт, ну а пока,
Эх, расправьтесь, мои плечи,
Разойдись, моя рука.
Да уважь ударом деда,
Ох, и дров я наколю,
Ну-ка, дедушка ,отведай,
Удаль русскую мою.
Погожим утром солнца яркий свет,
Проникнет в княжескую гридню,
Чтоб, как и раньше, было видно,
Стальную мощь былинных лет.
На стенах гридницы, в тени,
Висят тяжелые кольчуги,
В бою надежнее подруги,
Пожалуй, было не найти.
А подле них и им подстать,
Висят тяжелые доспехи,
Ни вмятины да ни прорехи,
На них, как прежде, не видать.
Чуть выше их стальных плечей,
Слегка склонившись для поклона,
Висят блестящие шеломы,
Как купола родных церквей.
На княжьем троне в ножнах меч,
Когда-то был он - символ власти,
Немало он рубил на части,
Дурных голов до самых плеч.
А копья вот и топоры,
И стрелы, и тугие луки
Уже давно в печальной скуке,
Стоят и ждут своей поры.
Есть и щиты, их красный цвет,
Как цвет сердец родных и жгучих,
Вот только воинов могучих,
Увы, в той гридне нынче нет.
Родник.
Поутру да на зорюшке розовой,
Лишь прорезался солнечный блик,
На пригорке под тенью берёзовой,
Возле поля пробился родник.
Зазвенела водица студеная,
И с пригорка журча наутек,
Через травы густые, зеленые,
Побежал озорной ручеек.
Слава Богу! Святые Угодники!
Коль родник из земли начал бить,
Значит, будет уставшим работникам,
Где водицы прохладной испить.
Укреплю я родник добрым камушком,
И скажу пожелания свои:
Послужи-ка ты, брат, земле-матушке,
Да водицей меня напои.
Родная земля.
Как поднимется солнышко красное,
Над моею родною землей,
Так предстанет пред взором прекрасное,
И с рожденья любимое мной.
Как завидят с высокой околицы,
Петухи алу зорьку сквозь сон,
Разомнутся, лучами умоются,
И начнут кукарекать подъём.
Будет слышно, как мама поднимется,
По утру, заправляя кровать,
Как на кухне с охоткою примется
Потихоньку дела обряжать.
Зашумит подогретое поило,
Затрещат в русской печке дрова,
Вот бы за ночь-то дождиком полило,
Чтоб была посвежее трава.
Чтоб отец, как проснется на зорюшке,
Да поднявшись со свежестью сил,
Перво-наперво нашим коровушкам,
Этой свежей травы накосил.
А к полудню нетронутой скатертью,
Как сойдет серебро алых рос,
Нас с отцом, да с сестрою и матерью,
Ждет в бескрайних полях сенокос.
Зазвеним мы во полюшке косами,
Встав, как есть, друг за другом в черёд,
И пойдем мы по полю прокосами,
Вытирая назойливый пот.
Все валки лягут ровно полосками.
И люблю я, закончив труды,
В тишине посидеть под берёзками
Да испить родниковой воды.
Да взглянуть на красоты любимые,
И промолвить нечаянно вслух:
- Как красива, земля ты родимая,
Так силен и во мне русский дух!
Русская зима
Что такое русская зима?
Я сейчас попробую ответить,
Это в снег одетые дома,
Зимний лес и леденящий ветер.
Это крепкий и седой мороз,
Как же быть зиме да без мороза,
Только он окрасит красным нос,
И оденет в серебро берёзы.
И лишь он один всегда готов,
Строить для любого человека
Миллионы ледяных мостов,
Переправ, проездов через реки.
Это шумная февральская метель,
Что так рада при лихой погоде
Разойтись на несколько недель,
Закружившись в зимнем хороводе,
Или в вальсе выйти на простор
Со своей весёлою подругой,
С той, которую с далеких пор,
Все в народе величают вьюгой.
Это санки, лыжи, детвора,
Крики, радость и восторг на горке,
Это наше громкое «ура!»
В новый год у новогодней елки.
Это дней весёлых кутерьма,
Это краски зимнего покоя,
Эх ты, наша русская зима,
Время года самое родное!
Над моею родимой сторонушкой,
Не слышна больше песнь соловьиная,
И могучее красное солнышко,
Позабыло отвагу былинную.
Не слыхать больше звона из кузницы,
Не ковать кузнецу сталь булатную,
Нынче бесы ночами там глумятся,
Да вселяют в прохожих развратное.
Не срубить на дрова нынче деревца,
Не напиться водицы из реченьки,
И уже молодой красной девице
Не испечь пирога в русской печеньке.
Не вспахать землю-матушку пахарю,
Нет ни плуга ему, ни обители,
Не бывать на Руси больше знахарю,
Коль на ней воцарились целители.
Не видать в поле русского воина,
Не слыхать храп коня богатырского,
Знать, лишилась ты, милая родина ,
Друга верного, самого близкого.
Ивы грустно склонились над реками,
Воет ветер над стоптанной травушкой,
Заступиться за Русь стало некому,
Сиротою ты стала, Русь-матушка.
Больше дождику уже не плакать ,
Не терзать печалью души и сердца,
И родным дорогам грязь и слякоть,
Не дарить бездушно без конца.
Потому, как всё вокруг застыло,
Грязи нет и слякоть не видна,
Нынче за ночь разом наступила
Дорогая матушка-зима.
И пришла по-нашему, по-русски,
Затрещал вокруг седой мороз,
Восхищаясь в лунном небе тусклом,
Красотою бархатных берез.
Дым тихонько заклубился к звёздам,
Исчезая в темной вышине,
Как же стало мне легко и просто
На душе. В безмолвной тишине,
Оказался я, как будто в сказке,
В глубине загадочной Руси,
Эх, сейчас бы русские салазки,
Да покруче горку попросить.
С детским криком или громким свистом,
Чтоб стоял в ушах веселый звон,
Прокатится вниз с горушки быстро,
И обратно на гору бегом.
Иль кого-то шумно с горки сбросить,
Прочь столкнуть царя горы плечом,
Чтоб мороз, что будет нас морозить,
Нам казался вовсе нипочем,
Не об этом ли тоскует сердце,
Не о том ли просит нас душа -
Отыскать заветную ту дверцу,
И вернуться в детство, не спеша.
Только мы над временем не властны,
Нам осталось только вспоминать.
Ах, как хочется былое счастье,
Нынче нашим детям передать.
Только наше счастье им не в сладость,
Коль они теперь другое чтут,
Не познав душою нашу радость,
Проявив, увы, к другому слабость,
Вряд ли дети наши нас поймут.
Старый дом.
У реки не низко, не высоко,
Чуть дыша печалью и добром,
Много лет стоит он одиноко,
Брошенный старинный русский дом.
Много лет вот так уже пустует,
В одиночестве он стал совсем иным,
И всё чаще этот дом тоскует
По своим хозяевам родным.
Помнит он и тех, кто горбил спину,
Ставя дом на долгие года,
Тех, кто жил и кто его покинул
Как-то раз, уехав навсегда.
Но держась с судьбинушкою в споре,
Не тая в себе на них обид,
Помнит он их радости и горе,
И, как прежде, верность им хранит.
Несмотря на прожитые даты,
На судьбу и тяжкий с нею спор,
Этот дом покинутый когда-то,
Ждет своих хозяев до сих пор.
Я слышал о сотнях чудес в этом мире,
О сотнях златых уголков на земле,
В которых звучала мелодия лиры,
В каком-нибудь древнем, забытом кремле.
И это прекрасно, я, право, не спорю,
Но всё же привык в своём сердце носить,
То озеро детства, подобное морю,
И город, который древнее Руси.
Судьба их связала давно воедино,
Добавив к прекрасным закат и рассвет,
Она создала в этой жизни картину,
Подобной которой, по-моему, нет.
О той красоте не расскажет бумага,
О той красоте всё расскажут глаза,
Окутав гостей старой тайной варяга,
И нежностью ласковых волн, как слеза.
И, может быть, кто-то из доброго люда,
Красой, восхитившись, в душе будет рад,
Восславить воистину дома, как чудо,
И озеро наше и наш славный град.
Сенокос.
На зелёных лугах слышен звон притупившихся кос,
И знакомая песня оттуда доносится звонко,
Нынче в наших местах по утру начался сенокос,
Чтобы лютой зимой было, чем прокормиться бурёнкам.
Песни звонкой слова подхватил голубой небосвод,
И палящее солнышко слепит уставшие взгляды,
Между тем, вызывая на лицах навязчивый пот,
Будто это расчет за труды вместо славной награды.
Но рабочим рукам за работою всё нипочём,
Ни назойливый пот, ни усталость, ни происки лени,
Коль привыкли они с первым солнечным летним лучом,
Браться бодро за труд и заканчивать бодро с последним.
И никто не воздаст на земле за такие труды.
Да и высших наград трудолюбию вовсе не надо,
Запах скошенных трав и глоток родниковой воды
На вечерней заре для трудяги и будет наградой.
Деревня.
Григорьеву А.П.
Я пройду через груз расставания,
Покидая родной городок,
Я промолвлю ему «До свиданья!»
Под родной пароходный гудок.
И уйду за стихами и прозою,
Лишь на небе заблещет заря,
В деревушку у Белого озера,
В золотые для сердца края.
Я пройду по пути неизвестному,
Чтоб познать деревенский покой,
Заразиться весёлою песнею,
И себя позабавить строкой.
Посмотреть, как кудрявые ивоньки,
Над водою, склонившись, стоят,
Как у берега озера иволги,
Провожают в дорогу закат.
Увидать для себя что-то вечное,
Собирая по крохам в ладонь,
И услышать, как ласково вечером,
В темноте заиграет гармонь.
Зимние витражи.
На весеннем окне талый лед превращается в слёзы,
Исчезают, увы, под лучами тепла витражи,
Что писались недавно зимою, суровым морозом,
Белой краскою вьюг и серебряной кистью души.
Но напрасным был труд той суровою долгой зимою,
И совсем не нужны витражи долгожданной весне,
Эти слёзы тепла витражи обязательно смоют,
Чтоб согрелась душа, что находится в длительном сне.
Не просите меня отказаться навечно от веры,
Не зовите с собой до конца покорять этот мир,
Всё равно я в душе никогда не открою вам двери,
И во время чумы не отпраздную с вами злой пир.
Не кричите мне в след, вы не в силах заставить отныне
Быть покорным лишь вам и склоняться пред вами до ног,
Позабудьте моё в тишине отзвучавшее имя,
И уйдите с дороги ведущей ко мне на порог.
Я исчезну от вас, не оставив вам даже и следа,
Не ищите меня, ведь меня бесполезно искать
Там, где вечно царит беспредел уже долгие лета,
Там, где с древних времен не умеют любить и ласкать.
Не тревожьте меня, я устал от борьбы и сражений,
Не ломайте мой мир, он и так очень хрупок и мал,
Может, хватит с меня искр побед и костров поражений,
Я хочу жить в стране, о которой так долго мечтал.
Первый снег
Побелила зима первым снегом леса и равнины,
Охватила за ночь беспредельные дали земли,
Скрыв осеннюю серость и грусть до весны под седины,
Заковав прочным льдом в необъятных портах корабли.
А на утро, повсюду искрясь и сверкая под солнцем,
Заблистала она, чтоб, проснувшись, любой человек,
Повстречавшийся утром на улице с первым морозцем,
Улыбнулся зиме за её первый выпавший снег.