Генерал Скобелев Часть 12
« … Я стремлюсь всеми силами души моей к более деятельной жизни, что мне душно и тесно в той сфере, которая окружала меня, мне хочется более широкого поприща для труда, скажу больше, мне хочется страшной борьбы, жестокой и смертельной, за своё существование, тогда я скажу, что я отвоевала себе право жить, жить для Вас.
Да, Михаил Дмитриевич, в Вас я встретила сильную, мощную натуру, она меня к Вам приковывает; я сознаю, что, идя рука об руку с Вами, я могу быть полезным человеком, а не слабым существом. Дайте мне право над Вами, полное, бесконечное, я дам Вам счастье, но счастье, которого Вы не имели до сих пор; одно не забывайте, если все преклоняются перед Вами, я – ни за что! Моё место подле Вас, а часть и выше Вас; моя цель оправдать Ваши надежды, раз я достигну этого, я буду счастлива. Я без оглядки смело отдаюсь той фатальной симпатии, которую почувствовала к Вам, я хочу и сделать для Вас всё то, что Вы вправе желать от меня – и до людей мне нет дела…»
Отрывок из письма, вроде бы, любящей женщины
Екатерины Александровны Головкиной
х х х х х х
- Скажите, Вы кого-нибудь убили ?
- Один раз на дуэли, это точно…
- Скажите, Вы кого-нибудь любили ?
- Признайтесь, Вы такой вопрос нарочно
мне задаёте, чтобы разобраться,
насколько я испорчен и циничен?..
- Да нет… но интересно же пробраться
в то, ЧТО Вы есть ?.. Пусть будет обезличен
ответ Ваш…
- Отчего же, я отвечу:
в попойках, картах дни мои летели…
И далеко, pardon, не каждый вечер
я ночевал один в моей постели.
- Не ёрничайте, я же не об этом.
За прошлое я Вас не упрекаю…
Да и зачем, в отпитом и отпетом
искать изъян…
- Я просто приникаю
к студёной мудрости… к истоку… к роднику…
Да, я солдат, наверное, по сути –
люблю войну… и на моём веку
её хватает… но от всякой мути
увольте – « ах, ужасный поворот
в мозгах»… и эти нервные кривлянья…
При сильной армии спокоен и народ…
Есть высший долг!.. И… ночь для покаянья…
(он думает, что он герой-задира,
а он всего лишь мальчик-генерал,
но из таких, которым и полмира -
совсем немного, вроде как украл.
Таким нужна Держава, Долг и Цели…)
- Ну хорошо, здесь ясно и понятно.
А что, по-вашему, «маячит на прицеле»
семьи, к примеру ?
- Эка, Вы занятно…
Мужчиной управляют два начала –
опасность и игра ( коль это воин)…
А женщина извечно означала
уют и отдых, так уж мир устроен…
- Вам недоступна правильность ответа…
Вам кажется, что Вы стоите выше…
Вы так привыкли к дамам полусвета –
пустым, непритязательным и … и… рыжим !?.
- Причем здесь « рыжим » ? Впрочем, всё, пора
добавить « к натюрморту » новых красок –
нас женщина пленяет в сотнях масок,
как самая опасная игра.
Вы веселы… и тут же вдруг плаксивы…
а если нужно, строги и скромны,
Вы так непозволительно красивы
и так же расточительно умны…
О, Вы рассержены… но боже, как идёт
Вам розовый румянец легкой злости…
И я надеюсь, что растает лёд
и Вы опять ко мне придёте в гости…
- Благодарю за свежесть белой розы…
А цвету предпочтенье даже в малом ?
- Нет, не люблю лишь красный – цвет угрозы.
Сравните – лес под снежным покрывалом...
Великое – как « парус одинокий …
белел… в тумане моря голубом… »
Не довелось бы нам « в краю далёком »
искать, что « бросим мы в краю родном »…
(за все грехи – и наши и не наши…)
- Да, полноте… ну, что Вы всё о грустном ?
Вот дождь весёлый в радугу окрашен…
- О, смена тем – особое искусство…
- Вы, как и все мужчины, изначально
греховны по природе… Ум и страсти
ведут войну… и в ней, как ни печально,
вторым всё время « выпадают масти »
( как Вы порой про что-то говорите… )
- Но ветер дует там, где он захочет…
Мы часто как бы бродим в лабиринте
при свете дня, но в ощущеньях ночи.
Тьма привлекательней, а к свету – только с верой
в себя и Божью истину… иначе
злом за грехи воздастся полной мерой…
- Возмездие все наши неудачи?
- Возможно и возмездие… Быть может,
какой-то счетовод за облаками
сидит и с беспристрастностью итожит,
что мы скрываем за « семью замками »…
- Послушайте, я стану Вам опорой,
а далее – Защитой и Победой…
- Постойте, у такого разговора
нет шансов завершиться без обеда…
- Вы вновь трусливо прячетесь за шутку
и не хотите мне идти навстречу…
- Да мне в атаках не было так жутко,
как вот сейчас, когда я Вам перечу…
- Я научусь в седле сидеть и даже
терпеть лишенья – жажду или холод…
- А, может быть, ещё стоять на страже
моих пороков ?.. Я уже немолод
менять привычки… Будто затянули
петлёй незримой круг друзей… и веру
в высокий смысл… Кто сам ушёл под пули,
а кто висок приставил к револьверу…
- Я окружу заботой Вас и лаской,
а утром буду рядом просыпаться…
чтоб Вы могли спокойно, без опаски
громить врагов… Вам нужно постараться
и стать хотя бы чуточку хитрее…
- Мне изворотливость и ложь всегда претили…
- Когда снарядов нет на батарее,
то даже Вы, случалось, отходили…
(а разговор всё дальше, всё опасней…)
«Мстят сильно иногда бессильные враги», –
замечено в одной известной басне…
- Я весь под впечатлением строки…
- Вы, несомненно, яркое явленье –
и « песнь штыка » и « музыка разрывов »…
Но вызывает только сожаленье
обилие мальчишеских порывов:
и на спор Днестр переплывать в апреле,
тылы противника разведывать во мраке,
и жизнью рисковать под свист шрапнели,
как подпоручик в рукопашной драке…
На Вас в обиде старшие по званью,
Вам нужно проявлять побольше такта…
Но, зная Вашу склонность к рисованью,
оставьте «натюрморт» как есть… вот так-то.
Вы можете, смеясь, сорвать личину
с любых высокоставленных решений -
как часто Вы являетесь причиной
чужих насмешек, бед и унижений…
Вам нужно «поводить принципиальность
на поводке», то длинном, то коротком…
Да, вот ещё, простите за вульгарность,
Вам не к лицу вояжи по кокоткам…
Вы так полны бессмысленной бравады ...
Но действуйте решительно и быстро,
чтобы пройти дворцовой анфиладой
и выйти в чин военного министра..
И вот, когда вопрос войны и мира
подвластен станет Вашему расчету,
Вы превратитесь в первого кумира…
Я что-то не…
- Мадам, идите к чёрту.
х х х х х х х х х
Из письма М.С.Скобелева своему другу И.С.Аксакову
« Для вас, конечно, не осталось не замеченным, что я оставил вас, более, чем когда-либо, проникнутый сознанием необходимости служить активно нашему святому делу, которое для меня, как и для вас, тесно связано с возрождением пришибленного ныне русского самосознания. Более, чем прежде, ознакомясь с нашей эмиграцией, я убедился, что основанием общественного недуга – в значительной мере является отсутствие всякого доверия к положению наших дел. Доверие это будет мыслимо лишь тогда, когда правительство даст серьёзные гарантии, что оно бесповоротно ступило на путь народной как внешней, так и внутренней политики, в чем пока и друзья, и недруги имеют полное основание болезненно сомневаться. Боже меня храни относить последнее к Государю, напротив того, он всё более и более становится единственною надеждою среди Петербургского всерешающего бюрократического небосклона, но он один, а с графом Игнатьевым их всего двое, этого мало, чтобы даже временно побороть Петербургскую растлевающую мглу… Кстати, я имел основания убедиться, что даже эмиграция в своем большинстве услышит голос отечества и правительства, когда Россия заговорит по-русски, чего так давно, давно уже не было, и в возможность эту она положительно не верит.
Тяжелое, не скрою, впечатление произвела на меня Пруссия во время переезда. Комментирование моих слов сердца и святого убеждения было в полном разгаре, и сколько наглой лжи, пошлых себялюбивых немецких обидных России толкований пришлось всюду читать и всюду слышать. Слишком много на Руси, и особенно в Петербурге и за границей таких господ, которые считают за честь присоединиться к подобному лаю… а потому они и не страдают. Сознаюсь, я переехал французскую границу глубоко раздраженный и огорченный особенно тою бесцеремонностью, с которою немцы преподавали австрийцам не щадить православной крови!.. »
х х х х х х х х х
« Мой символ краток: любовь к Отечеству, наука и славянство. На этих китах мы построим такую политическую силу, что нам не будут страшны ни враги, ни друзья! И нечего думать о брюхе, ради этих великих целей принесём все жертвы».
Михаил Дмитриевич Скобелев
х х х х х х х х х