Почтенный Патриарх ход времени забыл,
В Викторианский век о нем баллады пели,
Кошачья жизнь – пустяк, но он – Мафусаил –
Их прожил не одну, считая от купели.
Почтенный Патриарх оставил девять жен
Лежать в сырой земле, а, может, - девяносто,
Потомками богат и славой окружен,
И род гордится им, чья жизнь текла непросто.
Приметив лик - спокойный, при усах –
Кота, что возлежит на лавке у часовни, -
Старейший житель пробурчит: "О да! Ему нет ровни…
Дела… А впрочем… Нет!.. О да!..
И хоть глаза меня подводят иногда,
Я верю – это Патриарх!
Почтенный Патриарх уселся посередь
Центральной улицы в базарный шумный день,
И могут овцы блеять, может бык реветь, -
Вослед за пастухом пройдут обочиной, как тень;
А жители плакат повесят: "Путь закрыт!" –
И все машины и повозки торной стороной
Проедут, потому что Патриарх почтенный спит,
И нерушим, и свят для всех его покой,
Покуда он еще не обратился в прах, -
Старейший житель пробурчит: "О да! Ему нет ровни…
Дела… А впрочем… Нет!.. О да!..
И хоть я туговат на ухо иногда,
Я полагаю – это Патриарх!
Почтенный Патриарх разлегся на полу
Вздремнуть после обеда в пабе "Лис и Заяц",
И, если крикнут: "Пива к нашему столу!" –
Хозяйка из-за стойки прошипит: "Мерзавец!
Пошел отсюда вон! Не видишь – Патриарх!
Как смеешь прерывать его почтенный сон!" –
И пьяница уйдет, вздыхая и бросая впопыхах
На стойку шиллинг и свой взгляд нескромный. –
Старейший житель пробурчит: "О да! Ему нет ровни…
Дела… А впрочем… Нет!.. О да!..
И хоть меня не держат ноги иногда,
Его не потревожу – это Патриарх!
8.01.11
OLD DEUTERONOMY
T.S.Eliot
Old Deuteronomy's lived a long time;
He's a Cat who lived many lives in succession.
He was famous in proverb and famous in rhyme
A long while before Queen Victoria's accession.
Old Deuteronomy's buried nine wives
And more – I am tempted to say, ninety-nine;
And his numerous progeny prospers and thrives
And the village is proud of him in his decline.
At the sight of that placid and bland physiognomy,
When he sits in the sun on the vicarage wall,
The Oldest Inhabitant croaks: 'Well, of all…
Things… Can it be… really! … No! … Yes! …
Ho! hi!
Oh, my eye!
My sight may be failing, but yet I confess
I believe it is Old Deuteronomy!'
Old Deuteronomy sits in the street,
He sits in the High Street on market day;
The bullocks may bellow, the sheep they may bleat,
But the dogs and the herdsmen will turn them away.
The cars and the lorries run over the kerb,
And the villagers put up a notice: ROAD CLOSED –
So that nothing untoward may chance to disturb
Deuteronomy's rest when he feels so disposed
Or when he's engaged in domestic economy:
And the Oldest Inhabitant croaks: 'Well, of all…
Things… Can it be… really! … No! … Yes! …
Ho! hi!
Oh, my eye!
I'm deaf of an ear now, but yet I can guess
That the cause of the trouble is Old Deuteronomy!'
Old Deuteronomy lies on the floor
Of the Fox and French Horn for his afternoon sleep;
And when the men say: 'There's just time for one more,'
Then the landlady from her back parlour will peep
And say: 'Now then, out you go, by the back door,
For Old Deuteronomy mustn't be woken –
I'll have the police if there's any uproar' –
And out they all shuffle, without a word spoken.
The digestive repose of that feline's gastronomy
Must never be broken, whatever befall:
And the Oldest Inhabitant croaks: 'Well, of all…
Things… Can it be… really! … Yes! … No! …
Ho! hi!
Oh, my eye!
My legs may be tottery, I must go slow
And be careful of Old Deuteronomy!'