Пока я рыскал по Европе,
бессистемно тренькая в мировые струны
и выстаивая чужие мессы
в провинциальных соборах,
застывших на полдороге
от романской упертости к готическому взлету
и почерневших от напрасно возносимых молитв,
здесь в Коллиуре неторопливое солнце
лениво перелистывало золотые июльские дни,
шершавые камни нагревались,
улитки толстели, виноградные грозди тяжелели,
грозы разряжались над тёмнозелеными Пиренеями,
заезжие художники в тысячный раз
перелицовывали марины Вламинка и Дерена.
И вот, на вечернем облаке, вплывающем в бухту,
похожем на утихомирившуюся и от этого
порозовевшую, как фламинго, птицу Рух,
оттиснуто на средиземноморской латыни: AVGUST.
Месяц, когда я родился и хотел бы умереть,
месяц, воспетый Осипом и проклятый Анной
на кристально чистом русском языке.