Природа одарила меня стройными ногами,
Да кто их разглядит под старыми большими сапогами?
В плаще, давно ушедшей моды,
Укутанная в старенький платок,
Иду, скрываясь от стыда и непогоды,
А сердце так сжимается в комок.
Судьбу я не кляну и счастье не ругаю,
И истину одну я твёрдо знаю:
Нельзя прогневать главу рода
Всего великого крестьянского народа.
Мне деревенской быть нисколько незазорно,
Но вот глядеть вокруг уж очень больно.
Как пашут землю мужики руками,
А их считают просто дураками,
Считают – все воры и алкаши,
И платят за работу скудные гроши,
Иль на провинности малейшие греша,
Вообще не платят ни шиша.
А люди всё равно идут,
Не потому, что с дури не поймут,
Где красота, где честь, где мода,
А потому что хлеб растить – Господня воля.
И воля эта, как святая истина,
Крестьянам на роду записана.
И верю я, что хватит сил мужицких,
Чтоб прокормить себя и близких,
Но никаких трудов не хватит содержать
Нахлебников бесстыжих рать.