И СКАЗАЛ ИМ ИОСИФ В
ТРЕТИЙ ДЕНЬ…
И вот Израиля сыны
Уже к нему приведены.
Стоят и ждут свой приговор,
Но Иосиф, бросив царский взор,
Сказал: «Я шанс хочу вам дать
Невиновность доказать.
Ибо пред Богом трепещу,
Грех брать на душу не хочу!»
Затем, вздохнув, добавил он:
«Ради детей ваших и жён
Я отпускаю вас домой
И зерно даю с собой,
Но чтобы верить я вам мог,
Один останется в залог.
Коль не шпионы вы, не врёте,
И младшенького приведёте
В подтвержденье ваших слов,
То отпустить я всех готов!»
Затем к окну он подошёл,
И очи к небесам возвёл…
И ГОВОРИЛИ ОНИ
ДРУГ ДРУГУ…
Казалось, братья растерялись,
Стояли все, переминались…
Не мёд сидеть в тюрьме сырой,
Но как вернуться им домой
К отцу родному и без брата?
Опять, опять, словно когда-то,
Предстать пред ним и наблюдать,
Как будет он, отец, страдать,
Как снова будет убиваться,
Вопить, слезами заливаться…
О, нет! Теперь и мысль о том
Их бьет и хлещет, как кнутом.
- Мы младшего сгубили брата,
И вот она – пришла расплата!
- Мы видели, как он страдал!
- Как о спасенье умолял!
- Но мы мольбам его не вняли!
- О, грех!… Какой же грех мы взяли!
Рувим, стеная, возопил:
«Не я ли вас тогда просил…
Но не послушались меня,
Кровь брата взяли на себя».
У Иосифа душа щемит.
Он удалиться прочь спешит.
И там украдкой, словно вор,
Слёзы сползавшие отёр.
Трудно ему, но снова в зал
Он к своим братьям зашагал.
Вельможи вид спокоен, горд.
Голос суров, отрывист, твёрд:
«Прекратите болтовню!
Здесь балаган мне ни к чему!»
Затем он слуг к себе позвал
И тотчас приказ отдал,
Даже глазом не моргнув,
В Симеона пальцем ткнув:
«Пришельца этого схватите
В темницу бросьте… заточите!»
И СВЯЗАЛИ СИМЕОНА
ПРЕД ГЛАЗАМИ ИХ …
Стражи сильными руками
Симеона, как клещами,
Схватили, начали тащить
Тот, вырываясь, стал вопить:
«Нет! Нет! Не надо! Отпустите!»
Но крик: «Верёвкою вяжите!»
Симеона подсекают.
Он бьётся птицею, хватает
Своих братьев за одежды.
(В нём искра теплится надежды…)
Суматоха, звон хлыста,
Давка, крики, суета…
И стража тащит по полу
Симеона в темноту…
Удар… Паденье… Тишина…
Стон: «Спина… моя спина…»
Скрипит засов над головой.
Он в яме тёмной и сырой
«Всё… конец… жизнь оборвалась…»
И Симеону показалось –
Он не увидит никогда
Ни своих братьев, ни отца!»
И ПРИКАЗАЛ ИОСИФ…
А в это время во дворце
Иосиф вновь позвал к себе
Слугу и тихо говорит:
«Теперь, когда их брат закрыт,
Отправьте сих людей домой,
Товар продайте им любой.
Вдоволь… без ограниченья.
На то даю я разрешенье…»
Вдруг близко он к слуге прильнул
И на ухо ему шепнул:
«Плату с них за всё возьми,
Но после тайно возврати.
И знать пришельцы не должны,
Что деньги им возвращены!»
И строго, глаз не отводя,
Добавил: «Приказываю я!»
Слуга так и поступил:
Узелки в мешки вложил,
Засыпав тщательно зерном,
Чтоб их нашли только потом.
«ЧТО ЭТО БОГ
СДЕЛАЛ С НАМИ?»
И вот знакомою тропой
Братья вновь идут домой.
Левий впереди идёт,
Братьев за собой ведёт.
Неспешно тянутся ослы,
Их ноши слишком тяжелы.
Солнце весь день огнём пылает,
Нещадно землю раскаляет.
Вдруг видит Левий, что осёл,
Который с его грузом шёл,
Стал на ноги припадать
И странно головой мотать.
Тогда развьючил он его
И дать хотел ослу зерно.
Развязал мешок, и вдруг,
Под рукою странный звук…
Он смотрит, а среди зерна
Блестят монеты серебра.
Воскликнул Левий: «Бог ты мой!
Мираж!» И зачерпнул зерно рукой.
Но нет, он кожей ощущал,
Что серебро в руке держал.
Левий замер на мгновенье,
В пальцах дрожь… оцепененье
Они ему не подчинялись,
Сами по себе разжались.
И монеты, как горох
Посыпались звеня: «дзинь»… «цок»…
Все обернулись… рты открыли,
А взоры… взоры их следили
В недоумении немом
За падающим серебром,
За деньгами, что брат отдал,
Когда товар свой покупал.
Страх Левий ощутил, смущенье…
На братьев робко посмотрел,
Но только холод и презренье
Он на лицах их узрел.
Внезапно шёпот прозвучал:
«Что же на сей раз брат продал?»
Родни не видя понимания,
Не ища слов оправдания,
Левий, распластавшись, пал,
И в Небо глядя закричал,
Жестикулируя руками:
«О Боже, что Ты сделал с нами?!»
И ПРИШЛИ К ИАКОВУ,
ОТЦУ СВОЕМУ…
1
Потупив виновато взгляд,
Сыны пред Иаковом стоят.
«Где Симеон? В который раз
Я снова спрашиваю вас?
Ну! Я объяснений жду!
Нет с вами брата! Почему?!»
Слова отрывисты, суровы
Грозно Иаков сдвинул брови.
Но вот сын старший, сын Рувим
Ответ держит перед ним:
«Отец, попали мы в беду!
Как только прибыли в страну
Египтяне нас схватили
И в шпионаже обвинили.
Оправдаться мы желали
И о семье всё рассказали…»
Осёкся в этот миг Рувим.
Нервно поясом своим
Он взмокшие ладони трёт,
Но снова выступает пот.
Пряча руки за спиной,
Рассказ он продолжает свой:
«Наместник этим был смягчён,
Но всё же сомневался он
В рассказе нашем, потому
Повелел, что б мы ему
Вениамина привезли
И оправдаться тем могли…»
Под твёрдым взглядом старика
Опустил Рувим глаза.
А потом с большим трудом
Добавил пересохшим ртом:
«А в нас, что б быть уверен мог,
Он Симеона взял в залог…»
Чёрен, как ночь, Израиль стал,
До боли губы плотно сжал…
«…Как только брата привезём,
Мы имя честное вернём.
Снимет наместник обвинение
И тотчас даст освобождение
Симеону! А ещё…
Он опять продаст зерно…»
Сын замер… на отца глядит,
Но тот насупившись молчит.
Казалось, взвешивал в уме
Слова, услышанные, те.
И быстро-быстро, во всю прыть
Рувим стал снова говорить:
«…Позволит там нам торговать,
Не будет пошлину взимать,
Но всё это только потом,
Когда мы брата привезём!
Так сказал начальник нам,
И верю я его словам!!»
Воцарилось вдруг молчание,
Напряженье, ожидание…
Израиль взад, вперёд ходил.
По сынам своим скользил
Тяжёлым взглядом, но молчал.
Его душу наполнял
Какой-то непонятный страх.
Что-то тревожило в словах…
Он снова глянул на детей,
Взрослых, сильных сыновей,
И спросил: «А где зерно?
Где разгружено оно?»
И СКАЗАЛ ИМ ИАКОВ, ОТЕЦ
ИХ: «ВЫ ЛИШИЛИ МЕНЯ
ДЕТЕЙ…»
Иаков, выйдя из шатра,
Видит, мешков лежит гора.
Он взял какой-то, развязал
И в пригоршни зерно набрал.
Затем черпнул разок, другой,
Нащупал узелок тугой.
Его за кончик потащил.
«А это что ещё?» - спросил.
Узелок потряс, и он
Тут же издал знакомый звон.
Отец другие взял мешки.
Там тоже были «узелки»,
Спрятанные под зерном,
С выданным им серебром.
И вот стоят его сыны,
Все, как один, удивлены.
Ничего не понимая,
И что сказать отцу не зная…
Отец взглянул на сыновей
И прошептал: «Двоих детей
Вы меня уже лишили.
Теперь взять третьего решили?»
«УБЕЙ ДВУХ МОИХ СЫНОВЕЙ,
ЕСЛИ Я НЕ ПРИВЕДУ ЕГО К ТЕБЕ…»
Тогда перед отцом своим
На колени пал Рувим,
Воскликнув: «Я не подведу!
Обратно брата приведу!
И коль солгу в глазах твоих,
Убей двух сыновей моих!»
Но отец словам не внял,
Лишь головою закачал:
«Нет! С вами не пойдёт мой сын,
Мёртв брат его, он лишь один
От матери своей остался,
Как дар мне в старости достался.
Коль с ним случится что в пути,
Мне того горя не снести.
Потери не переживу,
От тоски по нём умру!»
продолжение следует