Брожу по квартире,
Длинными ногтями клацаю по косякам.
Сигареты: раз, два, три, четыре.
Падают к моим ногам.
Босыми по льду.
Обжигает. Внизу - зима.
Замираю с кружкой на ходу.
Мне кажется, я больше не твоя.
Шелушится кожа.
Словно скидываю, как ящерица хвост.
Пишу рифмы каждой ночью
И чувствую ладонью ворс.
Чего-то нового и сладкого.
Убийственного, падкого.
Да непонятно, на кого.
Замерзшими открываю окно.
Что за твоим сердцем?
Что под этой кожей?
Мне голос был - он шепчет.
Зовет меня в театр, в ложу.
Мол, погляди.
Какой ты стала мерзкой.
Как полюбила ты ****ить,
И как ты смотришь дерзко.
Потом спросил меня, смешно ли,
А может, больно созерцать,
Как хладнокровно я творю такое,
О чем постыдно рассказать.
И я призналась.
Мне неимоверно гадко.
От той, что закупорилась внутри.
И голос мне улыбкой сладкой:
"А ну-ка, повтори.
Что, неприятно?
Сердце стынет?
И кровь, поди, испуганней бежит?
Так броди и дальше по квартире
Одна.
И пусть в душе твоей безудержно саднит".
"Я понимаю! И мне стыдно!"
Кричала я в слезах.
Но голос стих,
Ни слова больше не сказав.
Я так промерзла, что мне страшно.
И у меня нет права на твое тепло.
Убей меня улыбкой дважды.
Я заслужила. Всё моё.
Убей меня улыбкой дважды.
Хоть сорок раз, да сколько суждено.
И пусть не будет ничего с пометкой "наше".
Я заслужила. Всё моё.
Я голоса давно не слышу.
Я - будто стылая стена.
Латаю разрушенную крышу.
На улице так холодно. Зима.