Горело ночью, где – не разобрать,
как будто под листвой у печки грелись:
развёрнутую домиком тетрадь
подхватывала пламенная челюсть,
а после из утробы земляной
по узким камышинкам дымоходов
змеёныши-дымки ползли стеной,
в полночные проваливаясь воды,
свивались под молчание собак…
Над городом, как призрачное судно,
неспешно плыл белёсый волкодлак,
обличие меняя поминутно,
асфальтовые лезвия дорог
завёртывал в нетканые тряпицы, -
от бешеной хромой луны берёг
неохранённых тех, кому не спится.
И было от окна не отойти,
не оторвать притянутого взгляда
от темноты, разъятой на ломти
движениями дымчатого гада, -
и виделось: пока не рассвело,
до третьего призыва зоревого
туманилось холодное стекло
от горького дыхания живого.