Не родила,
Не говорила бреда – я сразу делала.
Не курила по двадцать в час,
Не пила до беспамятства.
Не позорила тех, кто – нас,
И не просила сжалиться.
Не Полозкова, но и не бездарность.
И мне приелась ваша странность,
Не нужно принимать меня как данность,
Я не прощу вам эту малость.
Не била, не позорила мечетей.
И флагов не рвала – куда уж…
Не открывала специально плечи [только спину],
По-американски не бросала “ouch”.
Не сорила страстью, не тратилась на виски.
Не мешала масти, не подавала иски.
Что ж во мне, милейшие?
Сквозь узость вашего ума не видать ни трещинки.
Давайте веселиться, господа!
Я всё равно вам большего не дам.
Я не привыкла к простеньким толкам,
И скучен мне ваш пустословный хлам.
Господа, давайте веселиться!
Бокалы меланхолией трещат по швам.
Я требую веселья покуда мне еще не тридцать,
Я требую вокруг, чтоб жар, и треск, и гам.
Что ж во мне, милейшие?
Обломались все ваши лесенки,
Да на полуслове заткнулись песенки.
Что ж во мне, милейшие?
Пила вино, глядела часто не туда.
Только теперь всё стыло.
Танцуем, господа.