* * *
Я охотилась в диком лесу,
Я добычу упорно искала.
И держа арбалет на весу,
Очень метко по цели стреляла.
Мои волосы, цвета пшена,
По спине растекались рекою.
Ну, а чтоб не плескала волна,
Были стянуты лентой тугою.
Я охотилась. Загнанный зверь
Свой оскал оголял мне всё чаще.
И, в свободу закрытая дверь,
Заставляла метаться по чаще.
Он метался, он путал следы,
Он хрипел, но не думал сдаваться.
Глупый зверь, знать не ведаешь ты,
Что тебе меж флажков не прорваться.
Я - охотница, я – жребий твой.
Пусть жестоко, но всё-таки верно!
Гончих псов торжествующий вой
Настигает тебя постепенно.
Арбалет мой нацелен. Стрела
Жаждет впиться в упругое тело.
Вот рванулась, легка и смела,
Вот смертельную песню запела.
Вот встречается с сердцем твоим,
Вот пронзает его навылет!
Нам не жить в этом мире двоим –
Уже тысяча лет этой были!
Зверь упал, ещё бился дух...
Но ботфорты охотницы рядом.
Наклонилась и - встретилась вдруг
С угасающим зверя взглядом.
Что-то было от тайны в нём:
В ней я словно в пучине тонула...
Наваждение острым клинком
В задрожавшее сердце кольнуло!
Он как будто о чём-то молил.
И душа, вдруг, откликнулась эхом:
- В прошлой жизни тебя я - любил…
В прошлой жизни я был - человеком!
Но ты – зверь! Нет, постой, смешна
Эта мысль. И махнула рукою.
Мои волосы, цвета пшена,
По плечам побежали рекою.
Вдруг – порыв, словно бури всплеск,
Словно пропасть разверзлась с треском!
И мне вспомнилось – давний век –
Ослепительным в памяти блеском.
И печальный, но очень простой,
Я легенды сюжет узнала:
Над которою ранней порой,
Ещё малым ребёнком рыдала.
В той легенде жил славный князь,
С белолицею юной женою.
Беспощадно с врагами борясь,
Меж походами правил страною.
Как княгиня была хороша,
Это было особое дело:
Видел кто – замирала душа,
Ну а сердце от радости пело!
Князю всем она парой была
И ни в чем ему не уступала:
Пред народом – как лебедь плыла.
На охоте – как воин стреляла.
Ах, княгиня, зачем ты бела,
И зачем так прекрасна собою?
Ты дружине всей княжей была
Просто милой, любимой сестрою.
Но не всем! Был в ней витязь – герой.
Не в его хоть и было власти.
Лицезреть же княгиню, порой,
Почитал за безмерное счастье!
Он, как лев, был отважен и смел.
И, как Лель, был прекрасен собою.
Но чужую жену он хотел
Видеть только своею женою!
И однажды… он князя убил!
На охоте! И стал - изгоем.
И на вечные веки был
Из земли родной изгнан с боем!!!
Лишь проклятия в след неслись,
Да ворон зло прокаркала стая.
А княгиня, упавшая ниц,
Поклялась погубить негодяя!
И в безумных проклятьях своих,
Видно горе и гнев не умеря,
Возвестила: – Не в этой – в других
Своих жизнях – убьёт она зверя!!!
Она правила долго страной,
Уже древней старухой стала.
Но, в видениях смутных, порой,
Толи мужа, толь Леля… видала…
И, когда полным светом Луна
Восходила на службу ночную,
Вой звериный слыхала она
Из окрестных лесов зачастую…
Но ей было совсем невдомёк,
Что за воем протяжным этим,
Зверь лесной, одинокий волк,
Всё кружит, неприкаян, на свете!
То к стенам городским подойдёт,
То в леса убежит далеко…
Много-много веков пройдёт,
Пролетит, как мгновение ока.
Я держала стрелу на весу,
Из звериного сердца вынув.
Одинокая, в диком лесу,
С плеч десяток столетий скинув.
Смысл легенды мне ясен стал.
Я, в смущеньи, взглянула на зверя:
На зелёной мураве лежал
Мёртвый витязь, похожий на Леля…
А в открытых глазах – звездопад!
Ночь спустилась. Осиян Луною,
Он кивнул мне с небес: – Как я рад,
Что увидел тебя молодою!
Ещё долго летела Луна
Между звёздами, над облаками.
Мои волосы, цвета пшена,
С его светлыми вились кудрями…
Я сидела над ним. Рассвет,
День разжечь тонким лучиком силясь,
Мне поведал, что сказок нет.
И… слеза по щеке скатилась…
Может – сказка, а, может – быль?
Божий суд справедливый, но строгий!
Жизнь – не древних сказаний пыль,
Но полна, до краев, аналогий…
Жизнь – проста. Только верь - не верь,
Но не даром живучи сказанья.
Спи спокойно, прекрасный Лель!
Ты – избыл сам… своё наказанье…