Полумрак на ощупь шелковый, как дым. Я почти осязаю его, почти дотрагиваюсь, но когда я уже чувствую упругую пульсацию темноты, когда уже остался всего миллиметр до ее сердцевины - какой-то приглушенный шорох пугает ее, и она взлетает вверх стаей темных ласточек, играя в прятки с тенью от лампы. Я качаю головой и потираю уставшие глаза. Я долго роюсь в сумке, пока наконец выуживаю футляр с линзами. Осторожно снимаю старые, тонкие-тонкие, как крылья бабочки, и одеваю новые. Несколько морганий. Бросаю сумку на пол, снова играю в аутотренинг по расслаблению, бессмысленный, но такой увлекательный. Я выключаю лампу и закрываю глаза, представляю себе новую ипостась темноты. Мне нравится думать о ней как о темноте, как о женском роде, а не как о мраке. Кошка. Точно, темноту можно изобразить в виде абсолютно черной кошки-силуэта. Вот она прыгает из комнаты в окно и разбивается о небо, которое заливается ее дымчато-черной кровью ночи, и на месте суицида вырастают из ее крови звезды, смертельные цветы. Я резко открываю глаза и от неожиданности падаю с накренившегося стула. Чертыхаюсь шепотом, потираю ушибленную поясницу и предпочитаю не думать о своих странных, психоделичных ассоциациях. Наверное, это все о н а. Она заражает меня своей неправильностью, своей резкостью и непредсказуемостью. Мало мне собственного счастья? Мало мне собственного лабиринта ошибок и хитросплетений его величества Случая?
И все же, при мимолетном взгляде на окно, я с ужасом замечаю чьи-то лапы.
Я слышу шорох в коридоре и снова зажмуриваюсь, теперь, почему-то, инстинктивно сжимая кулаки. Мимо меня проносятся призраки девушек с лицами ангелов, если конечно, ангелы могут быть такими пугающе_идеальными. Тонкие платья порхают шлейфом звездной серебристой пыли, глаза у них огромные и пустые, ничего не выражающие. Волосы длинные, цвета первого снега, цвета первого слова «люблю», цвета белой ночи. Движения их резкие, но завораживающие, они танцуют в бешеном ритме, и вот я уже начинаю постукивать костяшками пальцев по столу в такт не_услышанной музыке. Внезапно они перестают петь и начинают кричать, так истошно и дребезжащее, что я снова резко открываю глаза, пораженная четкость увиденного – воображение снова подкидывает мне воспоминания/ассоциации, пугающие своей яркостью.
Баньши.