Губы кусаю до тошноты,
Во рту лишь суровая медь…
Бога зову я до хрипоты…
В ответ тишина и хочется выть.
Кофе осколками, белый паркет,
Солнце лучами не слепит.
Перед глазами тот страшный портрет
И снова никто не ответит.
Загнали в ловушку как старую мышь,
И ноги с руками сковали.
Расплещется небо с брезентовых крыш.
Мы счастья с тобою не знали…
И вдоволь наевшись приторной лести,
Мы вмиг разлетимся на мелкие части.
И сил никогда мне не хватит для мести,
Хоть в сердце кипят мексиканские страсти.
И я облака утрамбую в каньоны
И в угол поставлю, молча, тихонько.
И пусть не такой, совершенно другой ты,
Но всё же с тобою до боли легко мне.
Зависло над крышей свинцовое марево,
Но душно, и душишь неистово ты…
И все это страсти последнее зарево,
И четным числом все сухие цветы.
А их лепестки разлетятся по ветру,
И лягут на плечи безудержным грузом.
Не страшно. И я нарушаю запреты.
И плавлюсь на солнце последней медузой.
Тебе отдаюсь без ума, без остатка,
Не жалко терять сокровенную тьму.
Хотя для меня до сих пор ты загадка,
Об этом не думаю я и живу.
Надеюсь, поймешь мои глупые рвенья,
В ответ улыбнешься мне доброй улыбкой,
И, не понимая, спасешь от забвенья.
Тебя никогда не сравню я с ошибкой.