«…запретный плод был слишком сух…
Но из него мы пили херес…
Кто искуситель из нас двух,
и чьи слова – всего лишь ересь?»
Запретный плод обглодан до семян,
А я и вкус его не разобрала…
Наверно, мне плодов запретных мало,
Чтобы захлопнулся на совести капкан.
Мой Искуситель, ты ль обманом пьян?
Или слишком я трезва? (Хотя глотала
Я сок души из самых свежих ран).
В моих снегах расставлена корОчь,
Но шла я в сеть совсем не на наживку,
А рассмотреть искусную фальшивку,
и пережить одну такую ночь,
На зло всем крикам «имя не порочь»,
Снять с рукава невинности нашивку,
И залпом выпить самый крепкий скотч.
Все говорят, что лакомый кусок –
Плоды садов твоих, что нет им равных…
Так почему же отвернулись фавны,
Когда ты предложил запретный сок?
И яд стекал с улыбки на песок
И все живое превращалось в камни,
Я ложь втирала, как духи. В висок.
Наигранно. Бездарно, как в кино.
Где все плоды нервозно в кадре вянут,
Сюжет необоснованно затянут…
И мы из них пьем юное вино…
Послушай, Искуситель мой, одно:
В конце пути, поверь мне, моего
Не будешь даже в титрах упомянут.
КОРО;ЧЬ ж. сиб. сеть мешком на обруче, с крыльями, расставляемая по рекам на уток.