День целиком содержит в себе дождь и полуощущение. Не будет ничего плохого в этой жизни наполовину, сфера, проходящая мимо тебя, может впустить в себя свет и человеческий холод – кто сказал, что так колюче может быть тепло - тонкая материя дрожит и рвется на тонкие нити. Преобразоваться в холст, оставить на нем свой след и иллюзию, пройти в глубину – ничто не мешает – но может быть, и не захочешь этого делать.
Фрустрация.
Пустота остается. Печаль, - то, что происходит вещами, что замещается людьми в скором времени – на месте вещей – и снова – умирает в качестве предмета. Ненаблюдения. Что-то, что не может видеть, должно иметь обходные пути, или все же чувствовать сегодняшний день, сквозь эту броню, его броня не должна быть так крепка…Так может быть, твой предмет впитает чувство сильнее тебя? Я так боюсь заходить в пустую комнату, мой дом – после долгой разлуки – я думаю, что смутно ощущаю вину. А на самом деле это ненаполненность… Это проживание наполовину, промелькнувший и потерянный луч между ветвей. Они касаются стекол, с них срываются листья от прикосновения, больно и ощутимо, и падают на влажную садовую землю.
Если открыть окно – сильным, тяжелым движением – трещинки голубоватой краски похожи как морщинки человека, но не говорят ничего – окно распахивается – крик птиц высоко – голос был, но полет их так стремителен, что похож на падение – и если смотришь в синь, то уже не находишь.
Спустись.
Тогда, в тяжелом удовольствии, взгляд приковывает земля. На влажных черных комьях земли лежат оторванные листья – совсем молодые, их зелень режет глаз, ты чувствуешь два дыхания, но, наклонившись, густое, глубинное, грудинное дыхание оказывается сильнее, земля вытягивает неведомыми нитями твой дух, дыхание заглушает твое. Ты не можешь долго вдыхать воздух. Среди черных комьев земли листья ярко-зеленые, на ветвях остаются пожелтевшие. У тебя есть еще дела?
Нити, невидимые нити держат тебя, лучи опутывают паутиной – ветви сплетаются – крона, которая невидима, крона, которая тяжело обрушается с каждым дыханием. Можно ли это слышать? Движение – ты думаешь, что оно иссякает, но оно идет с тобой. Глубинное дыхание, ты проходишь по нему, ты сдавливаешь их вены. Затейливая вязь вздутых корней, алые вены и погибшие листья – они вплетают тебя, а ты смотришь в землю насквозь. Кровоток отягощен тысячью временных пребываний в этом мире – миллион раз срывается лист, тромб проходит и останавливает дыхание, но глубинное дыхание не прекращается. Цветы распускаются и опадают, но они хранят смысл лишь краткого сияния; когда лепестки почернеют, чужое дыхание стягивает твое горло. Другая возможность проживания… миллион раз ты отказываешься от борьбы, миллион алых нитей прорезает чувство, опутывание пустотой, и ноги твои завязнут в земле.
Корни – которые отрекают развитие, но неподвижно хранят – миллион сетей опутывает душу, в ней рвется надежда и случайно попавший осколок. Стагнация. Осколок не вещественен – это не предмет, а прах – это сети чего-то невидимого, поскольку необозримого. Уродственны небеса, если это тоска. Существование наполовину. Не то, что не вернулось, то – что никогда не родилось. Земля вряд ли простит. Осколок рвется наружу, если это грусть, но миллион сетей стяжает его. Будто камень, привязанный заботливо, неоспоримо, чужое дыхание удержит его. Будто холод – тепло не может быть столь колючим, хотя время не дается для ощущений.
Иди. Сколь можно нести осколок – который предназначен для медленного убийства тебя – ты можешь идти и дышать. Руки становятся легки, но плечи сжимает чужое дыхание. Охотясь на тебя, забирая твои мысли, невидимая сеть наполняет осмысленностью и лишает возможности противодействия. Может быть решаемым дальше. Все предупреждено. Такая мелочь, по сути – только колючий стальной осколок, который пронзает насквозь тело. Его не надевала жизнь, она предупреждает. Снимет не она. Зеленый лист погибает в ее глубине, старость движет сомнение. Движение над тобой – ветки нельзя сломать. Осколок нельзя вытащить. Если не идти ниже.
Кроветворение остановится, тромб сорвется. Тонкое падение и дыхание в земле. Смерть, в которой остается живее воспоминание – в ту ненадежную секунду, отделяющую дух от агонии. Ты не видишь агонию – пока дух есть в тебе, ты чувствуешь связь. Но со стороны часть твоя оборвется. Корни будут вбирать твой дух у подножия, они постараются его украсть, схватить от тебя, но дух не может позволить этого – он оборвет нить. Тяжело душа будет пытаться высвободиться – тело стянет ее, мускулы приобретут характер воска – и цепь движений служит намеком на торжество жизни когда-то, на то, что она занимала место здесь, в этой паутине. Не ловите меня! Душу сдерживает плоть – она не может уйти сразу, и судороги говорят об этом. Натягивается нить до предела, металлический блеск и ощущение холодной струны. Я не хочу смерти.
Борьба и противостояние, внутренний конфликт говорит о том, что продолжение далее становится невозможным. В падении, складываясь узором конвульсий, твое истинное «Я» покидает тебя.
Полет.
О, если бы меня ничего не сдерживало.
Агония происходит лишь оттого, что дух не может уйти сразу. Ничего не может раствориться, что так долго было влекомым, но сейчас я пригвождена. Осколок припечатывает меня, миллион ощущений пронзает насквозь, но это вряд ли можно прочувствовать целиком. Ничего нет. Агония – для других, мне остается - только влечение влажных глаз, прикосновение и прощальное стяжение корней. Дух бьется, восковая душа искажается и сеть спадает. И в ту ненадежную, ущербную секунду, перед тем, когда душа вырывается – тело отпускает ее, и спадают сети – и лепестки становятся черными и приобретают смысл – ты наконец видишь. Как счастлива, что лишь в эту секунду открываются влажные глаза.
Движение - чем оно могло быть? Оставь меня в покое, моя ненаполненность, я разрываю целиком себя. Пытаясь удержать. Ничего от меня не зависит, ничего не происходит извне. Только влечение опутывает меня, растворяет и прорезает своими лучами. Тело бьется, впечатывается в покров, листья спадают и умирают в моей глубине.
И вдруг волна рождает еще одно сознание.
Движение чужих глаз, дыхание, которое восполняет меня.
Кто?
В последнюю, ненадежную секунду перед смертью агонии ты видишь только...
Ты хочешь сказать…
Развяжите мне руки…
Желание, к чему ты сейчас?
Желание, закрой мне глаза, развяжи руки и оборви душу.
Утопая в глубине, задыхаясь.
Я нахожу твой смысл, твое обретение – оно разрушает мою ненаполненность.
Я нахожу твой смысл, твою осмысленность, которая становится моей…
Ты открываешь, созидаешь и сохраняешь меня. Ты восполняешь меня.
Наполняешь меня тяжестью и ощущением, придаешь мне целостность.
Влажные глаза, твой взгляд, который пронзает меня насквозь и бросает в глубину земного дыхания.
Желание, которое вместе с тем лишает меня духовного одиночества.
Дыхание замирает.
Мои невидящие глаза широко распахиваются, чтобы увидеть твои.
Я смотрю… С силой, порываясь сквозь ветви, вставая и оставаясь на месте...
9 июня 2008 г.