С высокой точки птичьего помета
пытался как-то рассуждать Червяк,
что он рожден для счастья и полета,
но почему-то не взлетит никак.
Он так хотел парить под облаками,
презрев на время сытость и уют.
Так трудно жить с червями-чудаками,
и гложет страх, что куры заклюют.
И вдруг... О, чудо! Он взлетел стрелою.
"Навек прощайте, милые друзья!" -
залился хордовый горючею слезою,
глядя на мир из клюва воробья.
У этой притчи нет, мой друг, морали:
я лишь хочу, чтоб черви не летали!