Он уходил, она не смела плакать,
Печальный блеск и искренность в глазах -
Пока всё затмевалось ожиданьем,
К нему она прижалась, вся трясясь.
Быть может это шутка и неправда,
Как может оно ставить её здесь,
А сам уехать, год же без свиданья
Сведет с ума, собьёт худую спесь.
Тогда она ещё не понимала,
На что себя толкала тем «дождусь»,
Лишь только его мило обнимала,
И не пускала в сердце своё грусть.
Всплакнула, тихо рядом находилась,
Друзья разговорились, веселясь,
Но кто-то тут сказал, спокойно, смело,
«Всё блажь, живым ты только к нам вернись».
И слезы брызнули серебряной волною,
Перед её глазами пронеслась
Чреда лишений и суровой, сложной жизни,
Армейских дней и действий боевых.
Вдруг с её глаз слетела пелена,
Она не может сдерживать обиду,
Уходит он на год, для них же год,
Тоскливой станет вызубренной книгой.
Его друзья качали на руках,
И слезы матери ожгли у парня щеки,
Она же так устала, что в тот час,
Легла калачиком невольно и уснула.
«Пусть спит, не нужно, не буди её», -
Сказал он вдруг заботливому другу, -
«Она устала нынче больше нас», -
Он знал, что слезы женщин не алмаз.
Её тревоги он не перенес бы,
Ведь пусть весь мир разрушится сто раз,
Но только бы она была спокойна,
Той цели посвятил он много фраз.
И девочка, смущенная, простая,
Спала сейчас за сильною спиной
И верила – зима скоро растает,
И он придет, красивый и родной.
И он ушел, торжественно и хмуро,
Но участь же, нисколько не виня,
Запомнил её золото волос
И горький привкус серебристых слез.
Она ждала и верила насилу
Его словам, что тяжбы – ерунда,
Что кормят хорошо, чтоб не тужила,
И что вокруг природа, красота.
На самом деле взвод их был в тайге,
И комары игрушками служили,
Ведь воду все они из лужи пили,
Инцифалидный клещ кишит везде.
Она не знала, как он от чесотки,
Загнулся и отчаянно молился,
И зуб однажды в драке потерял,
Об этом говорить он не пытался.
Она ждала, покой не находила,
А сердце, верно, чуяло, трясясь,
И не было той пылкости во взоре,
Молчала, в грусть заглядывать боясь.
Она ждала, а всё вокруг смеялось,
И даже мама говорила много раз,
Что он другой придет, разлюбит, позабудет,
Прервется ваша родственная связь.
Но все ж горело сердце пылкое солдата,
Писал письмо и ждал звонка гордясь,
Что ждет его любимая девчонка,
На ласку в сообщеньях не скупясь.
Но всё же кто в то время понимал,
Как бедной девушке вдруг стало одиноко?
Как в ней тревога билась, стервенясь,
Любви несладкой, накрываема потоком.
Для ней зима была жестокой и всевластной,
И даже летом не покинула зима,
Идя по улице, в один из дней ненастных
Всплеснула горечь, взор затмила пелена.
Девчонка пала на колени, зарыдала,
Потом вскричала громко, - «я тебя люблю!»
И только эхо отвечало шумом звонким, -
«Я тоже…я люблю, люблю, вернусь»…
А календарь отсчитывал страницы,
Ему и невдомек, что в ноябре
Возможно солнечное, майское сиянье,
Она его встречала, как во сне.
Вдруг неожиданно, в окне автомобиля,
Средь многих сотен самых разных лиц,
Его лицо мелькнуло, ей не снится,
Она опала, силы пали ниц.
Идет он к ней, дрожит от нетерпенья,
В военной форме, с розами в руках,
А та к нему бежит, но без смятенья,
В глаза взглянула, - «Всё же дождалась»…
Как много это время подарило,
Как повзрослели лица и сердца
И даже расстоянье не затмило
Любовь, теперь которой нет конца.