Стою один на тихом бастионе,
Перед обелиском молча голову склоня.
А там, под ним, лежит тот воин,
Вызвавший огонь, своих же, на себя.
Он со мной заводит тихий и спокойный,
Как и при жизни, откровенный разговор.
И в памяти моей возник ужасный,
Кровопролитный, беспощадный бой.
Да-а-а… - услышал я из камня – это был жестокий
и очень страшный
По масштабам бой…
Смерть не щадила жизней и глотала,
Как ненасытный, яростный питон.
В свою бездонную утробу поглощала,
Не разделяя нас на свой он или же чужой.
Но, окружённые со всех сторон,
Ребята наши, всё же, отстояли
Этот очень важный для атаки бастион.
( Фашисты многое б за тот район отдали,
Чтобы сломить Москву и Сталинград потом. )
Устал я после боя, падал с ног.
Мой раненый комбат спросил – А ты бы смог ?..
Мороз крепчал. И ветер дул несносный.
Товарищи ушли, оставив, лишь, намёк:
- Ты, мол, лежи и будь поосторожней –
Фашисты рядом и будут делать страшный,
Ещё один – решающий бросок.
И, вот, вдвоём лежим, как будто с виноватой фразой…
(Ведь, командир другого бы сказать не смог.)
Готовые к последнему захвату… Фашистам было невдомёк,
Что здесь, на грозном и для них опасном бастионе,
Остался, лишь, один живой стрелок.
Стянув, для верности, резервы, желая, лишь, одним рывком…
Ах, чёрт возьми! С каким усердьем они били!?
(Для начала, прикрываясь, арт-огнём)
А потом огромной силою решили, с боем,
Непременно, взять наш бастион.
Как стервятники, они над головой кружили.
Всё, что можно было, взяли под прицел.
И, когда надёжно окружили…
“Товарищ Первый! Вызываю на себя огонь!” –
Прозвучало грозное и гордое в эфире.
Всё прошло…
Остался только ВЕЧНЫЙ, в знак памяти о нас,
ПЫЛАЮЩИЙ ОГОНЬ.
А я лежу,..
Для многих НЕИЗВЕСТНЫЙ
Среди множества других таких имён.
Это было делом нашей чести,
Делом нашей славы боевой,
Чтобы отстоять тот неприметный,
Но очень важный для страны район.!