Липовый цвет с добавлением мирры,
Потолок с лепниной – взглядом аристократа
Окидывает меня с высоты четыре
потрясающих метра,
А в люстре – отсутствие ваттов.
В комнате – сумерки – шелковая косынка,
обозначат по-своему: кудри, лицо и контуры тела…
Полагая, что сумерки – та же копирка
Напиши под нее, чтобы разное уцелело.
Одинаковый текст – небылица, фантом чернильниц,
Время ради сложенья мозаик
Петляет, причудит, лукавит,
Вытирает другие абзацы.
С полинявших крылец
не убавить лет,
Но! увлекательно память
Объединять
Ввиду неожиданной встречи,
кто же просит о ней потом,
на три тысячи первые сутки?
не сойти с лица, и даже подметки не покалечить,
Стыковать, словно рельсы, осколки, зубцы, промежутки,
Добывая вышеозначенное – из личного сундучка,
Контрастировать, спорить о мелочах, о дорогих предметах,
Рдеть, будто яблочные или грушевые бока
На согнувшейся ветке,
любимице солнца и круглощеких деток.
Выяснять: сумма прожитых нами
Порознь дней –
не цифра, а карандашный портрет
Человека, изящно отдельного,
При том – элегантного возраста:
Он всецело раскрашен:
эрудит, меломан, конформист, интроверт,
убежденный эстет, т.е. рыцарь печального образа.
Воспринимать себя, а тем паче другого серьезно – смешно!
полагая рождение оных – за сорок, за двадцать
до края столетия,
А кивание головой в данном случае – неизбеж/но,
Как и слово не пьющего с нами,
по причине бессмертия.
И не каплет из светлого глаза.
Нажимы пера,
Прочеркнувшего: профиль, анфас двух Венеций,
каменья…
Ревю?
к той, которая в Северной, дальней
глупа и стара?
В чем же глупость:
не пишет сама? не дает интервью?!
А у нас: ни шипов, ни шиповников,
ни берега с осокой,
Не обретшим цветов –
Болтовня, бег челночный: «туда-сюда»,
Есть ли нить или тема живая?.. есть кто-то живой –
из прошедшего?
Что упрекать человека,
когда
Беззастенчиво нынешний век – арендует стихи и ноты
У минувшего,
в качестве лепты внося НТП-коррективы,
Семитомник глядит на стопку CD напротив;
Из колонок льется роскошный голос
Чернокожей дивы.
Совершенен, сгущЕн, автономен –
звук
Разрезает пространство ломтями.
Особой структуры:
Прорицающий, хриплый,
ощупавший – тысячей рук
Шероховатости стен
озадаченной звуком самим кубатуры.
трепетание зноя средь связок,
в гортани – перемешанный кислород
утомлённой полуночи, полнокровного полу-
дня,
постоянная спутница – музыка:
от ворот до ворот
провожавшая многих, включая тебя и меня.
И всегда существуют частности, осторожный обход,
Благоразумие трости,
Словом – другие пути.
Но незрячее сердце и кости
Толкают навстречу, вперед,
не рождая желания: отойти,
обойти.