"Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он."
Полумесяц застыл одинокою тенью,
Даже звёзды не в силах печаль разогнать...
И во тьме всё труднее нащупать ступени -
Очень просто рабом одиночества стать.
Всё глазеет фонарь на прямую дорогу.
Не дойдёт его свет до заблудшей души,
Не приверженной в жизни ни чёрту, ни богу
И живущей во тьме беспросветной глуши.
Мимолётная тень, призрак ласковый света,
Всколыхнёт на мгновение стену дождя
И потом, будто предан немому завету,
Схлынет быстрым потоком, во мглу уходя.
Кто поможет погрязшему в чёрных деяньях,
Кто поймёт, что давно нет желания зла?
Но, как проку нет нищему жить подаяньем,
Так нет проку искать от кого-то тепла.
Только шанс. Только самая малость надежды
Греет старые души, лишая нас сна:
Что на месте рогатого месяца прежнем,
Освещая нам путь, воцарится луна.