эта малозаметная в Писании история раскрывает нам причину того почему именно Иаков, а не скажем Авраам или Исаак, стал основателем еврейского народа. эта история о любви, которая способна прощать все...
И ПОХОРОНИЛИ РАХИЛЬ
У ДОРОГИ…
Схоронить пришлось Рахиль
У обочины дороги,
Где лишь росла трава-ковыль,
Да пылью покрывались ноги.
Конечно, Иаков бы хотел
Жену в пещере схоронить
В той, что дед Авраам сумел,
Когда-то для семьи купить.
Но… что же может сделать он?
Дорога так длинна в Хеврон!
А взгляды Лии, сыновей,
Как сотни стрел или мечей…
И, как волков голодных стаи,
Враги кругом их окружали.
«Но»… сотни «но» в минуту ту
Не дали долг отдать ему
Той, единственной, родной…
Со склонённой головой,
Потоки сдерживая слёз,
Иаков с надрывом произнёс:
«Жизнь, душа, звезда моя,
Был лишь к тебе привязан я.
Лишь тебя одну любил
И, как собаку, схоронил!
Лишь камни, сорняки, да пыль
Тебя покроют… О, Рахиль!…
Лишь сорняки и пыль дорог…»
Он больше говорить не мог,
И только слёзы по Рахили
Его щёки бороздили.
И ПЕРЕНЕС ИАКОВ
ЛОЖЕ СВОЕ К ВАЛЛЕ…
1
Проходили дни, недели,
А боль утраты, боль потери
Тлела в нём, не угасала.
Его Лия раздражала,
Раздражали и сыны,
Что были ею рождены,
И только лишь служанка Валла
Тоску, печаль с ним разделяла.
Лишь с Иосифом и с ней
Мог говорить он о своей
Жене любимой. Лишь они
Были ему близки в те дни.
2
Лия страдала… Злились дети,
Но он того не замечал,
Взяв своё ложе, сумку, плети,
Жить в шатре у Валлы стал.
И ЛЕГ РУВИМ С ВАЛЛОЙ…
В тот день, с рассветными лучами,
Вновь Лия залилась слезами:
«Опять! Опять он не со мною!
С покойницы-сестры рабою!
Меж нами тень сестры, как рок!…»
И снова горьких слёз поток.
Рувиму горько: он не раз
Взгляд видел материнских глаз,
Словно на рану её соль
Насыпал кто-то, вызвав боль.
Рувим злился, он страдал,
Он, как и Лия, ревновал.
Чувство это разрушало,
И наконец его прорвало…
Ворвался к Валле он в шатёр,
Как шквал, как ураган, как гром.
Словно взбешённый чем-то мул,
Ложе отца перевернул,
Опрокинув, стал топтать,
Непристойности кричать,
Грубо женщину схватил…
Сорвал одежду… повалил…
Потом всё было, как в бреду,
Словно в кошмаре, как в аду:
Слёзы, вопли, крик, проклятья,
Клочья разодранного платья,
Посуды, падающей, звон
И стон… почти звериный стон…
Потом, когда он поостыл,
Он, словно пёс побитый, был.
Ужас, страх его объял:
Он осознал, он осознал,
Что нарушен им закон,
Что отец им оскорблён.
И за это преступление
Нету, нет ему прощения!
И дабы снять позор сей, смыть,
Вправе отец его убить!
И ни одна душа, никто,
Не может защитить его…
И УСЛЫШАЛ ИЗРАИЛЬ…
Иаков скот свой выпасал
И, задумавшись, мечтал,
Как через столько лет разлуки
Услышит вновь родные звуки,
Отца увидит, и пред ним
Предстанет домом всем своим.
И радость встречи предстоящей
Прошла улыбкою, скользящей
По лицу, застыв в глазах.
Он грезил, жил в своих мечтах.
Вдруг, крик мальчишек, что звучал,
Мечтанья сладкие прервал.
Дети, запыхавшись, бежали
И на ходу ему кричали:
"Иаков, Иаков, господин,
С Валлой лёг твой старший сын!"
Иаков побледнел, как мел,
Едва на камень сесть успел,
Направив свой застывший взгляд
На раскрасневшихся ребят.
ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ….
Иаков брёл между холмами,
Между соседскими дворами
Давно знакомою тропой
К своей семье, в свой дом родной.
Сердито ветер завывал,
Но он его не замечал,
Ибо в сердце ношу нёс
До боли трудную, до слёз.
То гнев, то горечь им владеют,
То вспыхнут пламенем, то тлеют...
Такую боль он ощущал,
Что аж зубами скрежетал.
А любопытные взирали
И только в след ему шептали:
"Какой удар, позор какой,
Чтоб поступил так сын родной!
Теперь первенцу конец,
Убьет иль проклянёт отец".
СЫНОВ ЖЕ У ИАКОВА
БЫЛО ДВЕНАДЦАТЬ…..
Иаков в дом вошёл. Вокруг
Своих он видит верных слуг,
А рядом, связанный, перед ним
Предстал сын его – Рувим.
И видел Иаков: за спиной
Верёвкой крепкою, витой,
Напоминающей канаты,
Туго руки сына сжаты.
Платье разорвано, лицо
Расцарапано, красно.
След струйки крови на губах,
И страх… животный страх в глазах…
Поодаль кучкой братья сбились,
Стояли и не шевелились.
Глаза боялись вверх поднять,
Стараясь даже не дышать.
Воцарилась тишина,
Бесконечна и страшна…
Иаков за ними наблюдает.
Вдруг в его памяти всплывает
Факт уже прошедших лет,
Как когда-то его дед
Не сумел сынов сплотить
И семью всю сохранить…
А Исаак? Ведь у него
Два сына… только два всего.
А всё ж не удалось ему
Сберечь их, как семью одну…
Иаков силы все собрал,
Шагнул вперёд и так сказал:
"Сынов двенадцать у меня,
Было, есть, будет всегда!"
С грохотом упал пред ним
На колени сын Рувим.
Отцу ноги целовал
И сквозь слёзы повторял:
"Прости меня, отец, прости!
Я больше на твоём пути
Не буду никогда стоять
И против Бога бунтовать!"
Рувим молящий бросил взгляд,
И слёзы хлынули, как град.