- Маетно.
Сырник лежал на спине и смотрел в небо. Почти все его тело покрывала вода, такая же темная и неподвижная, как и её обитатель. Он любил вот так вот лежать, слушать свое болото, вдыхать его влажные насыщенные запахи, всем своим существом ощущая каждую частицу окружающего пространства, всё, для кого или для чего это место стало домом. В больших круглых глазах отражались синь, медленноплывущие облака.
- Маетно, - вновь вздохнул он, как будто пузыри болотного газа поднялись со дна.
В округе давно уже никого не осталось, а он не смог... Не хотел меняться, подстраиваться, да и просто не желал никуда уходить. Один из тех существ, которым даже в те времена, когда скрытый народ знали и чтили, никто так и не дал названия. Похожий то на большую толстую жабу, с бурой, неотличимой от грязи кожей, то на огромный замшелый камень, то на что-то полупрозрачное и туманное. Он давно уже ничего не чувствовал кроме усталости и тоски. И болото казалось отражением его чувств. Наверно, исчезни он однажды и все это место тут же растаяло бы, словно морок.
Этот клочок земли на всех картах гордо звался Ясная роща. Когда-то так и было: прозрачный островок леса, ручей, чистое маленькое озерцо в глубине, - как раз тогда Сырник и получил своё прозвище, в то лето ребятишки из соседней деревни повадились ходить сюда за земляникой, а от них разве скроешься.
Когда спальный район подступил совсем близко, пожрав и лес, и поля, и деревни, здесь собрались разбить парк, но вместо прекрасной рощи рабочие нашли только туман, грязь, топь. Прикинув, да посчитав, оказалось, что осушать все это будет нерентабельно и проект закрыли. Теперь лишь ржавый остов какого-то механизма, замерший у края воды, напоминал о тех грандиозных планах.
Здесь не было ничего интересного, никто сюда не совался, - никчемное, пустое место, как говорили хозяева многоэтажек.
Сырник снова вздохнул. Раньше их было много, но потом братья и сестры уснули, разошлись, кто куда, растворились в стихиях, и он остался один держать это место. "Когда-то..." - мысли подернулись ряской, затуманились, он стал вспоминать, погружаясь все глубже и глубже в себя, все глубже и глубже... Незаметно исчезла ближайшая к нему кочка, потом другая, затем трухлявый остов берёзы, торчащий из воды. Словно круги от упавшего камня, вокруг Сырника расползалась пустота.
Может, все так бы и закончилось, но тут, протяжно каркнув, над топью пролетела ворона.
Сырник вздохнул, приходя в себя, быстро вспоминая, где и что должно быть в его владениях. Да, держать одному такой кусок мира было действительно нелегко. Закончив, он пошевелил лапками и снова замер, вслушиваясь в свою маленькую вселенную. Время ползло улиткой.
- ...он большой и добрый жаб.
в гости я пришла к нему,
потому что, кем бы ни был,
очень грустно одному, - прозвучало совсем рядом тихое пение.
Пели, правда, судя по всему, уже давно, только вот он почему-то не обратил на это внимание. Сырник так удивился, что ближайшие кусты, самые обычные облезлые кусты, мгновенно покрылись крохотными бутончиками, которые в свою очередь тут же распустились звёздочками белоснежных цветов.
- Ой, как красиво, - и вновь тот же голос.
Сырник не мог припомнить, когда последний раз испытывал такое удивление. Он вслушивался в окружающее и не находил ничего необычного. Но людей же ни с кем и ни с чем не спутаешь, он мог учуять их за версту, а тут под самым носом человеческий голос, на той самой кочке, которую он десять облаков назад благополучно вспомнил.
Он пошевелился, скосил глаза, - да, там действительно сидел человек, насколько он разбирался в людях, - девочка, лет так восьми. Сидела себе на корточках, рисовала палочкой в тине и тихонько напевала.
- В гости я к нему пришла
и подарки принесла.
Если будет дальше спать,
то, наверно, съем сама.
Похоже, маленькая певунья была очень довольна своими немудреными стихами, она улыбалась и ее палочка чертила смешные рожицы.
- Проснулся, - она поняла, что на нее обратили внимание. - Меня Уля зовут, я тут живу неподалеку.
"Маленькая, а не боится", - подумал Сырник.
- Мне бабушка про тебя рассказала. Я решила, что тебе может быть грустно одному. Сюда же никто никогда не ходит.
"И почему я ее не чувствую? Точнее чувствую, как ветер, как воду… Как снующих в воде головастиков и тритонов… Или как заросли осоки и рогоза… Нет, нет, я чувствую ее как маленький кустик цветущей хамедафне. Я мог бы так почувствовать мавку или водяного, но никак не человека. Люди – это металл и огонь. Люди это вонь, дым и цветочная ложь. Даже те, кто еще что-то знает и умеет, все равно не пахнут так, как эта девочка…", - размышлял хозяин болота. "А ведь она меня совсем не боится. Удивительно".
- Я тебе кое-что принесла. Это бабушка сготовила. Говорит, что ты любишь.
Уля достала из кармашка сарафана сверток, раскрыла, на салфетке лежали три золотистых кружочка, положила угощение на кочку.
- Ну, мне пора. Я завтра еще приду, хорошо?
Она развернулась и пошлепала в сторону видневшихся за болотом бетонных коробок, еле заметная в осоке тропинка пружинила под ее ногами, а болото, остающееся позади, на глазах расцветало, из воды появлялись купавки и кувшинки, лягушки пели на разные голоса...
А Сырник все переводил взгляд с удаляющейся тоненькой спинки на ароматные творожники и обратно. Он больше не чувствовал ни усталости, ни тоски. Лишь ожидание новой встречи переполняло его. У него появился друг.