Мне приснилось, что я –
Ганз Ульрих Рудэль.
Воют сирены, дрожит под крылом земля.
Диспетчеры в шлеме зачитывают вводные маршрута.
Вылет какой? Не важно – очередной.
Дата? Не помню! Зачем мне моя дата смерти!
Мой черный Юнкерс 87ой
Ровно рябит винтами в пустой круговерти.
Прямо по курсу – лежат худые мосты.
Сразу за ними – враг – танковая армада.
Глянцево блещут на солнце стальные кресты.
Воздух наполнен парами кровавого смрада.
Между зенитных рук,
На жилах, тяну последние два захода.
Вывел из боя ИС: «Зэр гут.»
Штурвал на себя и птицей домой - к небосводу.
Где мой ведомый? Ах вот он – бежит от стаи.
Воин «Люфтваффе» не бросит немца в беде!
Лишь бы сегодня не заедали
37мые пушки: «На все – в игре!»
«Зиг хайль», - бормочу в бреду.
В гущу Илов и Яков,
На полном пикирующем ходу,
Врезаюсь, как нож: «Получите, собаки!»
Сыпется первый… за ним второй…
К третьему вышел в спину…
Вяжется плотно неравный бой -
Надрываю себя и машину.
Вышли из боя живыми не все:
Хороший воин – вернувшийся воин!
Прочь из кабины - и в комнату, к темноте.
Шнапсом одним не будешь покоен.
В сон уйти бы. Нужно спать.
Обязательно выспаться к вылету новому.
Но скрипит пружинная кровать.
Бешенный взгляд к потолку прикованный.
(Вижу брюхатый фюзеляж.
Рядом дюжины красных звезд.
Очередь точную – просто раж!
«Получи, коммунист, дыры для гнезд!»
Выплевав все, что было горячие пушки,
Резко умолкли… ) Провалился в сон…
Люди уходят из жизни, словно веснушки.
Я не храплю – это ужаса сиплый стон.
Сколько проспал и спал ли, увы, не знаю.
Снова в кабину. Сегодня погибнет «Марат.»
Так уж сложилось, когда взлетаю -
Этому факту один только Дьявол и рад.
Сон отошел – за стеной склочат соседи.
Киев 2010. Хожу, зеваю.
В очередной сводке всегосударственных сплетен
Вырвалась фраза: «Победа – Девятое Мая!»