Она взглянула молча. Она смотрела долго.
И не могла увидеть среди людей того,
Кому отдать смогла бы магический осколок,
В которые разбилось волшебное стекло.
Сверкая самоцветно, как будто бы алмазы,
Осколок оставался в мешочке всякий раз.
Как жаль, что жадной тварью вмиг становился каждый,
Пытаясь силой вырвать благословенный страз.
Она же исчезала, чтоб появиться снова
И ждать, как прежде чуда. На перекрестке. В ночь.
Не нужно ей ни денег, ни пищи и ни крова.
Она всего лишь ищет. Ей даже не помочь.
Спокойной сизой тенью заглядывала в окна,
Стремясь найти осколку хозяина. И вот
Увидела однажды старушку, что из дома
На рынок шла, как будто бы юностью дышать.
Как странно, в ней, в старушке, души намного больше,
Чем в тысяче девчонок и в тысяче парней.
И тень под ноги бабке сложила тот мешочек,
А после растворилась в прозрачной белизне.
Анастасия Львовна, на рынок по привычке
Идя с пустою сумкой, взглянула на асфальт.
Увидела мешочек. Подняв, себя сильней, чем
И в детстве ощутила. Очистился вдруг взгляд.
Свободней и спокойней, живее и прекрасней,
Моложе, лучше, выше смогла старушка стать.
В ее руках осколок волшебный безопасен.
Анастасия Львовна, помолодев опять,
Стекло сложила в сумку. Где двадцать пять таких же.
И улыбнувшись лихо, девицей вдаль пошла.
Она старалась долго и, к магии став ближе,
От возраста свободна. Прекрасна и мила.