Потом начинается цикл и. Причины сошли вместе, побуждая сознание появится сейчас в той или иной форме. Это сознание пока ни во что не превратилось, но оно превратится стопроцентно пока мы живём, и наступит третий цикл бин, старик, взметая к небу брови, поднял вверх волшебный палец и показал, мы к этому готовимся постоянно! Семена посажены, мы их взращиваем, они готовятся дать побеги. (То есть, сенсей говорил о постоянно наращиваемой потенциальности. Позднее я пойму это на примере преступного мира: идут трое, грабят квартиру. Но не хотят никого убивать. А там бабушка и дедушка, дедушка сопротивляется, бабушка кричит. Они их убивают и спокойно уходят, потом идут ещё раз, на этот уже не жалея никого. И так всё время прямо - по дороге в ад.
Первое кольцо в цикле и - ум и тело: сознание созревает в определённом теле и уме. (Вы заметили как иногда с годами меняются глаза и лица людей? Я тоже. Волком смотрит, а был ботаник. А этот, наоборот, повзрослел, стал коммерсант. И другие скулы, и другой нос - круглы. Да что там лицо! Ноги, руки, всё изменилось. А ведь был полный бессребренник. И встретишь его на улице, скажешь, как ты (имя), а он — пе-пе-пе, ме-ме-ме, мнётся, в квартиру не хочет приглашать, может, боится. А сколько раньше вместе сидели! И тут, и там.) Второе кольцо - шесть ощущений, видимое, слышимое, осязаемое и прочее, третья - контакт. Контакт означает, что мы имеем объект, способность ощущать и сознание, на самом деле контакт имеет место до начала концептуализирования, там было, конечно, древними словами, очень символично, но перевели мы так. Мир всё время собирается вместе, маня нас, зовя к наслаждению, и с помощью ощущений ум как бы замораживает объект. Отсановись мгновенье, ты прекрасно! Хотя нет не только той воды, куда можно было бы войти дважды, и тог, кто входит, такого же, тоже нет, всё течёт, всё меняется, непостоянство. Вам знакомо это? Идёшь, идешь, а дождь вдруг застыл? Моментальный снимок, стоп-кадр. У меня бывает.
Третье кольцо - присвоение, обладание. Если желание чего-то может быть страстным или болезненным, то обладание больше ориентировано на удовольствие, мы с удовольствием упиваемся нашими безрассудными страстями! То же самое, старик усмехнулся, к сожалению случается и с медитирующими на Пустоту. А между тем когда мы сеем семена обладания, это закладывает платформу на все будущие жизни. Потому что стараясь всем обладать, мы её не понимаем и не поймём.
Оросили этим сознание, оно готово родиться, куда, это смотря чем орошали, десятое кольцо. Это существование, экзистенциальность. Всё собирается вместе, и мы стоим на горном пике, в тексте - роге луны - следующего рождения. И непосредственное время перед нашей смертью обладает самой высокой потенциальностью в плане получения следующегоего результата, после нашего теперешнего существования мы рождаемся снова, начинается цикл бин. Мы рождаемся там, где заслужили и с
теми, кто такие же, среди демонов, богов и людей, как в стихе:
Люди, боги, ветры, змеи,
Будет всё на той дороге.
И по древнему поверью
Лучше отдохнуть немного.
А основа этого что? Старик пристально посмотрел на Хона, глаза его были похожи на глаза гигантской питающейся змеями красной рогатой птицы с прозрачным дымом, появляющимся из рогов. Это был взгляд, пронизывающий насквозь как копьё. Хон ответил, страдание, мой господин. Старик обнял его. Пламя от костра начало принимать форму драгоценных камней.
Двенадцатое кольцо, больше колец на посохе горного монаха-ямабуси не осталось, к сожалению, старение и смерть. Старение не в смысле, старик ткнул себя набитым о горный лёд бесчисленными ударами кулаком в огромный как у Будды Майтрейи живот и потряс лохматой космой седых волос, похожих на отражение в воде осенней луны, в смысле ожирения или поседения. Понимаешь, как только мы рождаемся, мы начинаем стареть, громко расхохотался он. Рождение опыт болезненный, и между рождением и смертью мы также испытываем страдания. Смерть конец этого континуума. Среди всех медитаций самая большая это смерть, новый вход. Сначала перед глазами появляется жёлтый свет, пото синий, красный, зелёный, и белый, самый главный.
Вот, сказал он Хону, смотри, созерцание этих медных колец позволит тебе разгадать тайну наших путаниц, заблуждений. Он протянул посох Хону, бери. Ты можешь смотреть на них при свете костра не мигая подолгу каждый день, а в свободное время о них размышлять. И в конце концов поймёшь направление потока своих привычек, а также каким образом живые существа двигаются во времени и пространстве. И почему ты с безначальных времён ошибочно полагаешь себя как независимое, цельное "я". Осознанность постепенно станет частью твоей жизни, особой частью, и понимая, как твои действия формируют будущее, ты поймёшь, какие семена поливать. Потом старик внезапно щёлкнул перед лицом Хона пальцами и через миг растворился в воздухе. Хон встал на колени и горько рыдал, сжимая в руке тяжеленный посох. Он проклинал свою судьбу - и себя! - за то, что провёл со стариком так мало времени. (Там вначале было, что они встретились на горной дороге, Хон не уступил старику дорогу, и старик каким-то замысловатым жестом заморозил его в воздухе.) Он был совершенно бесстрашным воином и даже убивал, но то, что он узнал в этот вечер, потрясло его, пронизав до мозга костей, на его теле встал дыбом каждый волосок. Потом, когда Хон будет старым, они все будут закручиваться вправо, как у Будды Шакьямуни.
Ещё поразило, оказывается в древности один или другой мастер во время поединка, владея искусством чтения судьбы по руке, особой хиромантией, во время схватки специально переходили в ближний бой, перехватывая руку противника, выворачивая её, чтобы взглянуть на ладонь, молниеносно определив по тонкостям и нюансам его линии здоровья слабое место. И наносили туда атеми, решающий удар со смертельным исходом. По руке слабые почки, значит по почкам, сердце - в сердце, формируя кулак наподобие головы быка, голова - били в затылок ногой с разворотом, заходом в спину. А ещё перед боем подолгу смотрели на небе на созвездия, их было не двенадцать как у нас, а двадцать восемь, много точнее, как они связаны с нашим телом, ибо тело есть мандала, как и вселенная, схема мироздания, и с ней связано, определяя свои слабые точки соответственно часу, месяцу и году рождения, знаку, если это были колени, не подставляли под у дар колени, если плечи, то плечи, шею. И вся жизнь такого бойца, монаха, философа превращалась в огромную триграмму, схему. С подчас смертельной точностью. Но они, впрочем, не боялись смерти. И всю жизнь самые лучшие из них только защищались, а не нападали, в этом была мудрость их искусств. Быть скромным, мирным, полным терпения. И если надо, остановить зло. (Ещё там были конкретные указания, из каких частей тела выпускать духов, и как, но писать об этом нельзя, рассказывать. Ещё было написано, что те, кто жил переживанием, например, увидишь восход солнца, и ради этого стоит жить, с собой никогда не кончали...Наверное, это ключ?)
...Стартовавший по пустой вечерней летней Москве «Икарус» ехал по пустому сухому летнему вечернему шоссе, слышен был только шелест шин. Сидело в нем всего несколько человек, и мы, то есть я и худенькая девушка справа у окна. Что было характерно: она была в очень простеньком ситцевом платьице и с марлей на узкой загорелой щиколотке. Всю дорогу она спала, а потом, когда я мысленно увеличивал объем своих мышц, как культурист-визионер, автобус уже подъехал к так же пустому Внуково и почти остановился. В это время, девушка закончила визирование местности и вдруг перегнулась через подлокотник, крепко обхватила меня обеими руками и впилась своими маленькими губками в мои, на миг. Её соломенные волосы рассыпались мне на грудь. Я, в смятении, тут же вскочил, загородив дорогу торопившемуся к выходу какому-то толстому господину с двумя чемоданами в панаме и едва сходящихся в талии не новых черных брюках - какой-то спешивший на Черное море хозяйственник - а она быстро, как ласка, юркнула в образовавшуюся щель и выбежала из салона. Больше я ее не видел никогда...И еще что, она была совсем без багажа, странно. Тогда я впервые задумался о гармонии темного и светлого, об их соединении, о том, что, может, это совсем и не человек был, а что-то другое, или кто-то другой, специально принявшее доступную мне для восприятия форму, и, таким образом, благословившее - на что-то? Удивительно также было и то, что с того момента, то есть после поцелуя, я начал автоматически запоминать любой прочтенный мной текст с первого раза, то есть, не наизусть, а как посмотрю хотя бы один абзац, постепенно всплывает вся информация, например, помню, почти дословно, о чём мы говорили на моём дне рождения, когда мне было семнадцать. Так что та история, взяла на мне весьма мощный аккорд, если не в две руки, то в полторы точно, говоря словами первого наркома просвещения. Тогда же я научился себя сдерживать, несмотря ни на что, всегда держать в руках, при любом раскладе. То, что девушка была русой и ее россыпью волосы на красном ситце - я помню до сих пор. А тогда я просто несколько раз потряс головой, словно прогоняя сон и спокойно пошел в здание аэропорта. У которого и машин-то почти не было. Так вот и не знаю, Она это была или не Она? Женщина в белых одеждах.
А товарищ тот мой, что книгу перевёл, погиб в 90-х. Амфетамин. Принял дозу, всю ночь рвало. Утром девушка его пошла, посмотрела, он уже ушёл. И так много, что говорить. RIP - Rest In Peace.