Ты признавал только голос -
вздрагивающие ритмы,
вздрагивающие, как лошадь
после безумной скачки.
Ты признавал только танец:
гибкие смуглые руки,
взмах ярко-алой юбки,
щёлканье кастаньет.
Ты признавал только землю,
звёздное небо и пламя
царственных женских взоров,
плача гитарных струн.
В рощах, полях, средь улиц,
На вершине и дне мирозданья
ты признавал лишь свободу.
За это и был казнён.