Переславская неделя, № 41 (13825), с. 7 13 октября 2010 года
Литературная страница
Переяславль. Плещеево озеро. Синий камень
Ой, вы Кубрь и Нерль, ой, ты Ёгобыж!
Вы ручьи ничьи, из лесов текли!
Ой, ты бог Перун, ой, ты Даждь бог!
Принесли валун и в траве легли.
Тот валун велик, голубиный цвет.
Прямо к озеру привалился он.
Берендей-народ любовался век
И ночной порой танцевал с огнем.
Ой, ты Клещин град, ой ты озеро!
Ты плесни волной на сырой валун!
Долгорукий, князь, ты могуч зело,
Перенес тот град на болотный луг.
И Великий Спас, белокаменный,
Вознеся окрест, ново имя дал:
ПереЯславль град, вспоминаемый
В честь того, кто в бою славу переял.
И решил тот князь, закопать валун.
Кинуть прямо в грязь, чтоб на век уснул.
Что бы в памяти не слыхать о нем,
Что бы правнуки не нашли и днем.
И лежит валун под сырой землей,
И зовет валун родники земли.
Увидать ему вновь Луну весной
Услыхать волну помогли.
И прошли года, и десяток лет.
Не видал никто, как случилось вдруг:
На верху холма, словно лунный свет,
Возлежит валун, ни следа вокруг.
И пошли к нему люди с просьбами.
Приходил к нему Александр, князь.
На челе принес мысли гроздьями:
Как бы Русь спасти, ей не дать пропасть.
Светлый терем князь на горе держал,
Воевать ходил шведа в Новгород.
А, придя домой, к валуну бежал:
Думать думушку за родной народ.
Вот прошли года, и Великий Петр
Призадумавшись, на валун присел.
Как бы флот создать и вести вперёд,
Чтоб во всех морях русский голос пел?
Он позвал с ТотьмЫ и с Архангельска
С топором придти лучших плотников.
И срубили флот только за зиму.
Парусов весной, как в толпе платков.
А века прошли. Михаил залез
На валун, на верх. Он дерзнул сполна:
Как бы танк создать, чтоб в окопы лез
И врагов громил, если вдруг война.
А теперь тот танк – в городском саду.
И малыш к нему со всех ног бежит.
Защитил тот танк матерей, страну,
Хоть создатель сам и не много жил.
Кто теперь взойдет, на велик валун?
И какую он думу вздумает?
За родной народ, да за всю страну
Синий камень тот призывает…
Все мы - лица мы у нашего народа
Я опричник, также и крестьянин. Я стрелец «Потешного» полка.
Пугачевец, вместе с тем я барин. Я един в минувшие века.
Я купец, отдавший состоянье на войну с французом. Весь кошель.
Я поручик, госпиталь, стенанье, в битве раненый при Ля-Ротьер.
Крепостной я, он же и помещик, граф Орлов. Девятым января
Я казак, рубящий шашкой женщин. Я пацан, свисавший с фонаря.
Я матрос с погибшего «Варяга», и штабной блестящий офицер.
Я дружинник с Пресни и бродяга Пешков, пишущий на свой манер.
Большевик я в Октябре у власти, там ведомый на расстрел буржуй.
Я священник в длиннополой рясе, и татарин в праздник «Сабантуй».
Я кулак, сдающий все излишки, и конвойный, что ведет его в Сибирь.
Я партиец, изучавший книжки. Я чекист – спортсмен и богатырь.
Я защитник крепости у Буга, и плененный красный командир.
Я хожу в изорванной дерюге, и ношу я шерстяной мундир.
Я колхозник, сдавший все налоги, без порток. Курящий самосад.
Я ученый, мы почти, что боги, создали мы ядерный заряд.
Демократ я, движу перестройкой. А вчера я ярый коммунист.
Я бандит. Доходы, рэкет, «стрелки». Я торгаш, почти капиталист.
Все мы лица нашего народа в старые и новые года.
Думаю, что может быть свобода к нам придет и может навсегда!
Не дружила с лебедем, не дружила с вороном
Не дружила с лебедем, не дружила с вороном
Показалась медленной, та дорожка в сторону.
Эти кони быстрые проскакали трактами.
Вроде бы и с прибылью, а свербит – с утратами.
Ты жена замужняя и коса уложена.
Не вдова не нужная, и не мужем брошена.
Что? Живешь любимая, счастьем наслаждаешься?
Может, не обласканной с горемыкой маешься?
Пустоцветом сыпались на дороги вешние
Те года далёкие и места нездешние.
Но мелькают бантики на косичках девочки.
Видишь, это главное - остальное мелочи.
Осенью кружится
Да, осенью кружится,
Оранжевое платьице простое.
В безмолвии, хладеющей звездою,
летит косяк свободной птицы,
плывя беззвучно, словно рыбы
над серым лесом. Тучи-глыбы
свисают формами дряхлеющей торговки.
Не слышно грома, шаг неловкий
Осенней мОроси.
Платформа станции пустынна.
Метро всосало ворох длинный
Ходящей поросли
Людской в бурлящий грязный мегаполис.
Бетонный МКАД сжимает пояс
Пивного брюха толстой бабы.
Один лишь бомж, больной и слабый,
Дрожит от холода…
Случайный луч
Но вдруг унылая природа,
Пошлёт на лики горожан
Случайный луч из небосвода.
И будто, ветер пробежал
Среди ветвей с листом последним.
Его сорвал и прилепил
Прохожим, слушающим бредни
Своих «мобильных». Кто купил
Тот отблеск утреннего солнца
В холодный полдень средь домов?
И кто в небесное оконце
К нам бросил пару васильков?
Осень в душе
Вот и осень в душе, вот и осень.
Два крыла в небесах – лета проседь.
На крутом вираже листьев осыпь.
В том сыром блиндаже старый посох.
Мокрый порох в ружье, мокрый порох.
Утка в небе уже. Давний город.
Рваный утра рассвет. Свет багровый.
Скользкий серый асфальт. След подковы…