...и вот мы <...> беремся за дело с величайшим пылом, чтобы не сказать - шумом; и теперь представьте себе нашу добычу и награды - десять тяжелых беззащитных маркитантских фургонов; вообразите, как мы сбрасываем один за другим великолепные ящики, на которых по трафарету выведены буквы US - они были для нас символом трофеев, принадлежавших побежденным, символом рыб и хлебов, как во время оно пылающее чело, осиянное нимбом тернового венца; и вот мы взламываем эти ящики камнями, штыками и даже голыми руками, в конце концов их открываем и находим - что бы вы думали? Печной лак. <...> Как мы смеялись! <...>
Мы ждем уже достаточно долго. <...> (Ну вот. Они снова начали стрелять. Впрочем, упоминать о последнем так же излишне, как о том, что мы дышим и нуждаемся в амуниции. Ибо порой мне кажется, что стрельба никогда не прекращалась...)
Фолкнер, "Авессалом, Авессалом!"
Как глупо...
Хожу с этой кипой бумаг,
Таскаюсь меж трупов.
В трофеи достался нам лак,
Захваченный в поезде,
И в небе взрывается мак,
И шум – вертолетные лопасти.
Хожу с этой кипой бумаг
В терзаньях
Провалившего дело хирурга:
Ее пленил враг!
В сознаньe
Глухой гнев демиурга.
Я только смотрел на нее
И только мечтал: ах, мадам! -
Читая по пылким губам:
Мой храбрый сеньор...
Но сказали мне: рыцарь –
Такая же редкость, как маг,
Почти рудимент, экспонат
(Или просто – убийца).
Подруга, долой раболепие!
Цени наш размах
И масштаб.
Нас взял бы сам царь Агамемнон
На флот в небесах,
А то и в генштаб!
Наш полк захватил много лака
И много бумаги...
И птица мечты
"Доживу",
Безумствуя, рвется из мрака
Туда, где
Сгорают мосты
Дежавю.