«Я желал бы всеми силами души, чтобы музыка моя распространялась, чтобы увеличилось число людей, любящих её, находящих в ней утешение и подпору…»
Пётр Чайковский
1.
Алёша в новом костюме, купленном к выпускному вечеру в школе, стоял у двери своей квартиры.
- Держи себя скромно, но не теряйся, - сказал отец.
- Алёшенька, позвони нам сразу же, - сказала мать.
- Ни пуха! – крикнули родители вдогонку.
Алёша ехал в институт на свой первый вступительный экзамен. Вся жизнь его разделилась на две неравные половины: та, которую он знал и которой до сих пор жил - с заботами и весельем, с друзьями,учителями, родителями, книгами и музыкой; и другая - там, за гранью экзамена, почти нереальная.
Часто он представлял себе этот день, боялся и ждал его. То он видел себя занятым и счастливым студентом давно избранного института, с элегантным кейсом в руке в оживлённой компании однокурсников, а то ему казалось, что за той гранью - пустота, вовсе ничего нет, а институт - неприступный средневековый замок с высокими каменными станами и глубокими рвами вокруг, и он, безоружный, стоит перед этими стенами и рвами, не зная, как к нему подступиться. Школьный учитель, когда узнал, что Алёша будет поступать в институт по его профилю, предупредил его, что знаний для этого недостаточно. Но все последние месяцы перед экзаменом он много работал и надеялся.
У института стояла толпа абитуриентов и родителей. Алёша сразу же вошёл в здание и стал искать свою экзаменационную аудиторию. Старые высокие и узкие коридоры смотрели на него неприветливо. Кто-то говорил ему, что в здании института в 1812 году была резиденция какого-то французского генерала или маршала, и каждый раз, когда он входил в институт, ему представлялось, как сутулый и длинноволосый маршал задумчиво бродил по его пустым извилистым коридорам в расшитом золотом мундире мимо замерших солдат охраны.
На лестничной площадке двое мужчин среднего возраста о чем-то беседовали, кивали головой и встречали вежливой улыбкой каждую новую фразу собеседника. Молодая женщина в больших очках энергично двигалась по коридору с бумагами в руках. Столкнувшись с подругой у лестницы, она поздоровалась и крикнула, не прерывая движения: «Светонька, солнышко, извини, тороплюсь, Александр Евгеньевич ждёт». Алёшино воображение живо нарисовало Александра Евгеньевича, пожилого лысого мужчину в круглых очках за большим дубовым столом, погруженного в чтение бумаг, запас которых подходил к концу, и молодой женщине надо было поторопиться, чтобы своевременно доставить ему очередную порцию.
Алёша решил не идти в числе первых и напоследок ещё раз пробежать глазами некоторые параграфы в учебнике. Он сидел на стуле у высокой двери экзаменационной аудитории и листал страницы. Текст казался ему чрезмерно четким, будто освещённым неким мощным источником, строки пробегали перед глазами быстро, смысл их на мгновение вспыхивал и тут же ускользал в тьму подсознания. «Ничего не помню!» - с ужасом подумал Алёша, продолжая листать учебник.
Прошёл час. Ожидание становилось невыносимым. Чрезмерно чётким и ярким, до рези в глазах, было всё вокруг – электрическое освещение в коридоре, свет в окне на лестничной площадке, люди, предметы. Страх ушёл куда-то в глубину, трансформируя сознание, которое выхватывало из окружающего отдельные детали, тщательно на них сосредотачивалось, не воспринимая их смысловой и пространственной связи. Алёша спустился на лестничную клетку и закурил сигарету. Его охватило нетерпение. Будь что будет, только бы уж поскорее.
Высокая дверь открылась, и молодая симпатичная преподавательница пригласила следующего. Алексей поспешил было к двери, вспомнил о сигарете, нажал на педаль мусорного бочка, но крышка предательски не открывалась. Он нажимал – крышка не открывалась. Алёша чувствовал, как на него смотрят абитуриенты и преподавательница. Наконец, крышка поднялась, он бросил сигарету в бочок, не попал, махнул рукой и побежал сдавать экзамен…
Все закончилось быстро. Алёша выбежал из института, еще не совсем понимая, что произошло. Он еще видел перед собой аудиторию и двух преподавательниц: молодую, открывшую дверь, и пожилую с вежливо- презрительной миной на лице. Алексей говорит быстро и сбивчиво. Пожилая исполнена терпеливой досады, будто он рассказывает ей старый анекдот. Время от времени она поглядывает на молодую со сдержанным недоумением, чем окончательно сбивает и без того путанную его речь. Молодая смотрит на экзаменуемого с лёгкой жалостью и улыбкой одновременно, мимикой давая понять, что он отвечает неверно…
Алёша быстро шагал по улице, не чувствуя набравшей силу жары. Только сейчас он заметил, что у него в руках нет экзаменационного листа.
«Двойка», - понял он.
«Двойка», - сказал он матери по телефону из ближайшего автомата.
«Двойка?» - переспросила мать. Алёша слышал, как она сказала отцу: «Двойка». После некоторого молчания она заговорила быстрым речитативом: «Ну ничего, Алёшенька, не расстраивайся. А я ведь говорила тебе, что нужно больше заниматься, а не слушать часами эту вашу музыку с Андреем…». В трубке было слышно, как что-то говорил отец. «Ладно, Алёшенька»,- продолжала мать. «Ничего, ты подучишь и поступишь на следующий год. Приезжай скорее. Мы ждём тебя с папой».
Алёша повесил трубку, ноги повели его в сторону от метро. Он шёл по каким-то улицам, мелькали вывески: «Гастроном», «Ремонт обуви», «Парикмахерская», «Аптека». Прохожие не хотели знать про алёшино горе и шли по своим делам как ни в чём не бывало.
Алёша свернул в тихий проходной дворик. На скамейке сидели две старушки, тихо разговаривали. Два маленьких мальчика возились в песочнице. Один из них, вооружённый красным ведёрком и синим совком, пытался сделать куличик, но каждый раз куличик разваливался. После очередной неудачи другой мальчик пытался отобрать у него инвентарь. Завязывалась ссора и одна из старушек прикрикивала на детей, пытаясь их усмирить. Непрочное перемирие нарушалось, и всё начиналось сначала.
Вновь оживлённая улица. Кинотеатр, магазин, посольство, люди, автомобили. Собака чуть не попала под колёса. Женщина вскрикнула.
«Двойка! Двойка! Двойка!» - молоточком отстукивало в голове и, как на замкнутой в петлю киноленте, в голове прокручивалась одна и та же картинка: пожилая, вежливая и презрительная, смотрит с недоумением; молодая, жалость и улыбка на лице, мимикой дает понять, что он отвечает неверно.
«Родители расстроились. Что скажет Оля? Андрей, наверняка, будет рад. Никого не хочу видеть»,- думал Алёша. Он сел на лавку на Тверском бульваре. Воробьи и голуби боролись у его ног за хлебные крошки. Голуби ворчливо гулькали и важно переминались с ноги на ногу, но добыча чаще доставалась вёртким воробьям. Сидящий на скамейке напротив худой и небритый старик в поношенном пальто сердито доказывал что-то соседу, хлопая ладонью по какой-то статье в газете. Сосед угрюмо соглашался.
Накатило отчаянье: «Всё!» - говорило оно,- «Грань пройдена, всё кончено, больше ничего не будет!» Алёша вскочил со скамейки и быстро пошёл по бульвару в сторону центра. Он хотел найти для себя какие-то ободряющие аргументы, но бороться с отчаянием оказалось выше его сил. Оно заполнило всё его существо. Оно стеной отделяло его от внешнего мира, вновь и вновь возвращая к мучительной ситуации в экзаменационной аудитории. Отчаяние разрушало его представление о себе как об удачливом, остроумном, способном молодом человеке, любимым всеми, кто его знает. Вновь он вспоминал этот нелепый эпизод с мусорным бочком, презрительно-вежливое лицо экзаменаторши. Сосредоточенность на своём унижении было мучительным, но и была в ней какая-то болезненная горькая сладость. «Беспечный студент с элегантным кейсом»,- повторял, растравливая себя, Алёша. Ну нет, это - не про него, это про кого-то из тех, кто насмешливо наблюдал за ним, когда он неловко пытался избавиться от прикуренной сигареты. Этот счастливчик и такие как он (ОНИ!) смотрят на него свысока и думают про него то же, что и пожилая преподавательница. И они правы! Правы! Потому что он совсем не такой, каким до сих пор себя считал. Он – неудачник!
Алёша продолжал быстро идти, ничего не замечая вокруг. Наконец, он почувствовал, что устал. Усталость немного привела его в чувство и притупила боль. Он находился на проспекте Маркса. Каменный основоположник, как всегда облюбованный голубями, сурово взирал на незадачливого абитуриента. Алёша подошёл к Большому театру, прислонился к одной из колонн и закурил сигарету. Подъехала серая «Волга», из неё по-деловому вышел высокий молодой человек в финском кримпленовом костюме. Пиджак был расстёгнут, и Алёша следил глазами за тем, как узкий трехцветный галстук раскачивался из стороны в сторону, в то время как молодой человек быстро к нему приближался.
- Есть два билета. Берёте? – спросил он.
- Мне нужен один, - ответил Алёша и удивился тому, что сказал.
- Хорошо.
Алёша, подчиняясь деловой энергетике обладателя серой «Волги», быстро достал из кармана трёшку, которую мама дала на обед, на сигареты и на «мало ли что», протянул молодому человеку, взамен получив билет и мелочь. Незнакомец тут же продал второй билет какому-то старику, сел в «Волгу» и уехал. Алёша подошёл к афише. В тот вечер шло «Лебединое озеро».
2.
Свет погас. Освещен только занавес. Смолкал гул в зале. Откашливались. Послышались первые ноты Интродукции, плавные, спокойные вначале, но звучание нарастало, напряжение усиливалось, торжественно и мощно вступили духовые, поднимая основную тему до кульминационной точки и обещая зрителю быть свидетелем драматичной борьбы между добром и злом. И постепенно смолкали.
Занавес раскрылся. Озеро среди старого леса. Синее небо. Ветви вековых дубов склоняются над водной гладью, отражаясь в ней. Весенний бал на берегу озера. Беззаботный и блестящий, изысканный и лёгкий. Мелодии яркие, праздничные, то подчёркнуто простые, то неожиданно и затейливо меняющие своё течение. Характер каждого нового танцора угадывается сразу, с первых тактов и движений, и раскрывается с полнотой и выразительностью за несколько минут танца. Один персонаж сменяет другого, приковывая к своему танцу всеобщее внимание, и скромно уступает место следующему. Но вот Владетельная принцесса, удручённая замешательством Зигфрида, уходит, и Принц остаётся один. Над озером проплывает стая лебедей…
Звучит скрипка. Озеро пробуждается, сбрасывает с себя злые чары и, откликаясь на любовь доброго Принца, раскрывает свою тайну, долго хранимую в ожидании его прихода. Вот и знакомая Алёше с детства мелодия – Танец маленьких лебедей. Па д’аксьон...
Никогда прежде не интересуясь балетом, да и вообще классическим музыкальным искусством, Алёша не знал сюжета, а язык балетной символики был ему незнаком. Но музыка! Неожиданно для него музыка была ему понятна. Она лилась в его раскрытую от переживаний душу будто изнутри, потрясала его, дарила не испытанные ещё эстетические переживания и выводила из замкнутого круга, очерченного уязвлённым молодым самолюбием.
В антракте Алёша бродит по театру. Мелькают лица, платья, костюмы, фотографии на стенах. В голове звучат отдельные мотивы первого действия. Вдруг он вспоминает свои ошибки на экзамене. Ну конечно! Как он мог их допустить, он всё это знал. Вот он делает грубую грамматическую ошибку – не то время глагола. Именно в этот момент старшая преподавательница недоуменно посмотрела на него, потом на молодую. Вот неправильный порядок слов в вопросительном предложении. Это же ясно, ясно! Если бы он мог теперь всё это исправить!
Третье действие. Алёша забывает про экзамен, про двойку, забывает, что находится в театре. Перед ним раскрывается мир, который сразу же захватил его, который принимал его и требовал его участия, сопереживания. Озеро, девушки, заколдованные в лебедей, коварство злого колдуна. Любовь. И музыка, музыка, которую он никогда до того не слышал, но такая знакомая. Ему представлялось, что он сам находится у лесного озера, затерянного в глубине леса. Шелест травы, запах воды, ветер, набегающий лёгкими порывами играет весенней листвой. Вокруг никого, но явственно ощущение тайны, готовой вот-вот раскрыться, ждущей от него одного своего разрешения. Но тучи заволакивают небо, озёрная гладь окрашивается в лиловый тон, подёргивается рябью. Умиротворённое ожидание сменяется волнением, тревогой, предчувствием борьбы… Звучит основной мотив балета, Принц погибает в сражении с Ротбартом, освобождая свою возлюбленную.
3.
Алёша вышел из театра. Был прекрасный летний вечер. Москва отдыхала от дневного зноя. Вокруг шли люди, разговаривали, смеялись. Празднично горели уличные огни и вывески на зданиях. Слева была видна залитая искусственным светом Красная площадь, в глубине - Покровский собор. Алёша прошёлся ещё по вечерней Москве и сел в метро на «Кропоткинской».
Мама открыла дверь сразу после звонка. «Где ты был? Почему не предупредил, что задержишься? Алёша, с тобой всё в порядке? Ты же знаешь, как мы за тебя волнуемся, а учитывая твоё состояние… Мы звонили Андрею, но он сказал…». Отец стоял в глубине коридора с сигаретой в руке.
- Я ходил в театр.
- Что?
- В театр. В Большой театр.
- Я сейчас тебе разогрею ужин, и ты всё расскажешь.
- Не надо, мама. Я не хочу есть.
Родители переглянулись. Алёша пошёл в свою комнату, разделся и лёг. В комнату как-то неловко вошёл отец, внимательно посмотрел на Алёшу.
- Ну как ты себя чувствуешь? Очень расстроился?
- Нет, пап, не очень.
- Ну ладно, спи. Завтра поговорим.
Отец вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Алёша долго не мог уснуть. За окном шелестела листва, изредка проезжали автомобили. Тикали настенные часы. Через стенку слышались голоса встревоженных родителей. Было покойно, печально и хорошо. Сколько еще тайн раскроет ему будущее? И будет ли добро побеждать зло?
На следующий год Алёша поступил в институт.