Я снова слышу, как шуршат полы одежды,
И вижу зал в убранстве золотом.
А скрипки тихой звук надежды
Разбавлен шумом, гоготом, вином.
Там во хмеле кружатся пары,
Отстукивая каблуками так, что слышен звон.
Причудливо выкидывают ноги,
Забыв сегодня обо всем.
И правит балом безмятежность-
А войны, смерти-все потом.
Играет музыка, пестрят одежды-
Ведь каждый сам себе и раб, и Соломон.
И в зал с надменностью орлицы,
Вплывает дама -и на трон.
Глазами преданной волчицы
Окинет шабаш тех времен.
Усевшись-смотрит молчаливо,
Словно она кого-то ждет.
Ухмылка глаз неуловима.
И трон ее-ее же эшафот.
Я вижу это все в глазах поэта.
Когда снимаю с полки старый том.
Страницы юности еще печалью не задеты.
И снова духом тех времен пронизан дом.
Мне надлежало жить не в моем времени.
Родиться несколько веков назад,
Чтоб вальсы Шуберта сулили для души успокоение.
И осень устилала мне дорогу в сад.
Где письма я б читала на французском,
В беседке сидя, прямо до утра,
Смеялась бы над глупостью очередной без устали,
Тихонько восхищаясь тем, как занимается заря.
Да ,мы не жили.
И не будем жить в том времени.
У нас своя чудилица -судьба.
Мы растеряли связи поколений.
Лишь пыль томов осталась навсегда.