Два варианта. Пушкинская тема

 
               
               

                «Благородное собрание в Казани, в Саратове
                беднее.»
                (Запись в дорожной тетради А.С. Пушкина
                осенью 1833 года).



         В большинстве изданий пушкинских произведений стихотворение « Если ехать вам случится…» помечается 1835 годом. Но первоначальный черновой вариант его датирован самим поэтом точно: август-октябрь 1833 года. Для нас, саратовцев, это очень важно, так как именно осенью 1833 года поэт намеревался проехать « через Саратов и Пензу» к себе в Болдино, возвращаясь из путешествия в Оренбург в поисках пугачёвских материалов.

         В пушкинском наследии существует два варианта черновых набросков поэта к этому стихотворению: т.н. «псковский»(1835г.) и «московский» (1833 г.). Нам интересны и тот,  и другой, но сначала обратимся к «московскому» варианту:

                Если ехать вам случится
                От   * *  к  Москве
                Там  где  * *  струится
                В неизменной синеве
                От моста, немного вправо,
                Перед вами будет (дом),
                Влево –  тёмная дубрава
                И поля               кругом.

                Вариант:         От большой ( дороги) справа
                Будет пруд и Б(арский) дом.
                Влево – мелкая дубрава,
                С  нив(ой)  ровною кругом.


         А чуть ниже ещё две зачёркнутые строчки:

                Там где ровный и отлогой
                Путь над Волгою лежит.

         В этих пушкинских строчках обозначены два конкретных географических названия: Москва и Волга.

         Две звёздочки во второй строчке «московского» варианта не соответствуют количеству слогов пропущенного слова. Двухсложное слово нарушило бы размер стиха.
Исследователь пушкинского наследия Л.М. Аринштейн в своей статье по поводу этого стихотворения  замечает, что у Пушкина « почти всегда количество звёздочек соответствует количеству слогов». Значит, бывали у поэта и исключения из этого правила? А вдруг это и есть тот самый  случай?

         Далее обратимся к пушкинским словам: « к Москве». А что, если они указывают не только направление движения «путника» к Москве (в сторону Москвы от чего-то),  не просто конечный пункт пути? Сравним: « Из Тригорского на Псков», а едет в Голубово. Такое предположение имеет место быть в исследовании "псковского" варианта.


         «Псковский» вариант чернового наброска.

                Если ехать вам случится
                От ****  на *,
                Там, где Л. струится
                Меж  отлогих берегов  –
                От большой дороги справа,
                (Между полем и селом),
                Вам представится дубрава,
                Слева сад и барский дом.

                Летом, в час, как за холмами
                Утопает солнца шар,
                Дом облит его лучами,
                Окна блещут как пожар,
                И, ездой скучая мимо
                . . . . . . развлечен,
                Путник смотрит невидимо
                На семейство, на балкон.

         ( Исследователи творчества  поэта помечают это стихотворение 1835 годом, т.к. написано оно одними чернилами и тем же пером на листе почтовой бумаги вместе со стихами 1835 года. Здесь и количество звёздочек совпадает с количеством слогов в предполагаемом слове, и букву «Л.» расшифровывают, как название реки Луговки.) И всё-таки...

          Во всех академических изданиях это стихотворение помечается скупыми словами –  «черновой набросок» и всё. И только издательство « Воскресенье» приводит варианты, по которым строчка за строчкой можно проследить мысль поэта: от чего отказывался, что, может быть, вспоминал.

         К этим двум звёздочкам исследователи стихотворения, а их не так и много, примеряли Торжок, разгадывали, что бы могла означать буква «Л» в  « псковском варианте», а наш край как-то сразу отринули, будто и не собирался  здесь проехать, будто и не было письма жене от тех дней, будто и не было здесь Пугачёвым  замученных и
«убиенных саратовцев», списки которых появились в черновиках поэта.  Пусть простят меня маститые пушкинисты за смелость (Пушкин – всегда открытие и тайна!), но так и просится в пушкинскую строчку имя нашего города:

                Если ехать вам случится
                От Саратова  к Москве.

         Путь от Саратова к Москве предполагал движение по Московскому тракту. Может быть, и это обстоятельство (название тракта) подсказало написать «к Москве».От самой Волги начиналась улица Московская, переходившая потом, как и сейчас, в тракт. На Московской, верно, и останавливался в гостинице.( Живёт такая  легенда в Саратове.)

         Далее, уже  в «псковском» варианте 1835 года, « путник» как будто не может уйти от воспоминаний поездки осени 1833 года. Эти воспоминания проступают сквозь зачёркнутые строчки, чувствуются в подборе новых слов. Поэт будто перекладывает
свои заметы на новое время , новые обстоятельства 1835 года.. Слово «повозка» меняется на лёгкую «коляску». Повозка – транспорт для дальних путешествий, в ней можно было лежать, а значит, спать в  дальней дороге.. И  "путник», «скача дорогой» ,  « и ездой скучая» ( мимо), « смотрит невидимо», из повозки «взор завистливый бросая».

         Устал в дороге «путник». С 23-го сентября пошли дожди непрестанные, дорогу развезло, и она стала невыносимой. Скучал о доме, хотелось уюта и покоя, поэтому и «взгляд завистливый» бросает на незнакомое семейство на балконе. А, может быть, знакомое? Но об этом позже.

         Во всём стихотворении есть ощущение езды мимо, не останавливаясь, это  -  взгляд из окна, взгляд путника из повозки. А почему же «невидимо»? Может быть, семейство, действительно, незнакомое и рассматривать его даже «путнику» пристально не очень ловко. Это было в пушкинское время не принято, считалось дурным тоном, не «comme  il  faut».  А в то же время, каждый  проезжающий экипаж был интересен сидящим на балконе.

         В деревенской жизни всегда ждали гостей. Вдруг колокольчик на дороге (а большая дорога совсем рядом)!? Вдруг свернёт!? (Вспомните Наталью Павловну из « Графа Нулина»).  Но путник взгляд бросает «невидимо», как когда-то  его Онегин  рассматривал в лорнет «ложи незнакомых дам».
          В этом тексте интересно каждое слово, так как оно, как всегда у Пушкина, не случайно. Теперь вспомним о « балконе». В Тригорском Пушкин не застал старого барского дома в парке. Семейство  Осиповых-Вульф на время ремонта дома переселилось в барак полотняной мануфактуры. Ремонт затянулся, а потом дом и вовсе сгорел. И остались Осиповы во временном своём жилье, приспособив его к жизни большого семейства в деревне.. Там никогда не было и нет сейчас никакого балкона.. Дом одноэтажный с высоким крыльцом. Так что семейство на балконе, я думаю, не в Тригорском, как утверждал исследователь стихотворения И.А Шляпкин.

         Теперь вспомним имение баронов Вревских  Голубово, о котором идёт речь в исследованиях «псковского» варианта стихотворения А.М. Гордина. Правда, 4-е академическое издание поэта с данным комментарием относит стихотворение не к 1835 году (как у  И.А. Шляпкина), а в 1834 году. Тогда и Голубово, куда Пушкин ездил осенью 1835 года , здесь  не при чём. Но всё же, всё же...  А.М.Гордин оставил нам описание голубовской усадьбы. « … Усадьба была просторной. Двухэтажный дом с открытыми верандами и четырёхколонным  портиком , другой выходил в сад и.стоял на пригорке. ( А у  Пушкина : «Между полем и холмом.». Один из его фасадов выходил на лужайку, за которой сверкал на солнце довольно порядочной величины пруд, другой выходил в сад. Только ведь в Голубово жили близкие ему люди, друзья, там его ждали и он ждал встречи с ними. Почему же тогда « мимо» и « невидимо»? Такой же вопрос можно задать и по поводу Вульфовых поместий под Торжком. А, может статься, это совсем другие имения?   Была же у Пушкина дорога из Уральска в Болдино. Время этой поездки совпадает с  временно'й пометой  автора на стихотворении.  О  возвращении в Болдино обычно пишут: неизвестно, как ехал. И всё? А ведь были на этом пути и усадьбы, и встречи. Рисунки, которые теперь изучены саратовским исследователем дорожного дневника поэта Любовью Александровной Краваль в её книге «Рисунки А.С. Пушкина как графический дневник», определены как саратовские пейзажи и вполне объясняют, почему у Пушкина на рисунках дубравы в летней листве. Из-за этих необлетевших листьев дубы  ранее определялись как верхневолжские, зарисованные в начале пути в августе 1833 года.
         
         Наш край находится много южнее, поэтому и осень у нас наступает намного позже, чем под Петербургом или под Москвой. И в сентябре, а порой и весь октябрь всё зелено. Лето 1833 года было засушливым, только в сентябре пошли дожди. А  коли так, то нам легко представить, как обрадовались обилию влаги наши саратовские дубравы, которых нет под  Петербургом. Было дождливо, но ещё не очень холодно, хоть и со снегом порой. Первый снег быстро тает и 50 вёрст по зимней дороге, которые Пушкин проехал уже много севернее Саратова –  это скорее даже там исключение из правила.

         Мы знаем, как точен Пушкин в описании природы.  Если это октябрь, то «Лесов таинственная сень / С печальным шумом обнажалась», или « леса, недавно столь густые».
Вероятно, он также точен и в своих дорожных зарисовках. У поэта есть рисунки с облетевшими, голыми и сухими деревьями, а тут – густая листва. Некоторые из этих рисунков прежние исследователи датировали первой половиной ноября, а  место зарисовки определяли как окрестности Петербурга. Пушкин точен и в рисунках. И если  «Зимнее утро» у него датируется 3-м ноября1829, то какая уж тут  необлетевшая  дубрава в середине ноября?

         А теперь обратимся к двум строчкам, написанным осенью 1833 года, записанным пониже первого чернового варианта, а именно:

                Там где ровный и отлогой
                Путь над Волгою лежит.


         Сразу уточним, что  есть  прочтение «вольный»  вместо « ровный» у П.О. Морозова в его издании произведений  А.С. Пушкина ещё в  1887 году.

         Как ни гориста местность саратовская (по замечанию Л.М. Аринштейна ), но дороги над Волгой ровны, отлоги и вольны. «Отлогой» –  длинный, постепенно спускающийся, некрутой подъём или спуск  –  так определяется это русское слово в словарях.  Наши гористые «взвозы» от Волги именно такие. Кому бы ни предлагала  я  прочесть эти строчки поэта и взглянуть на  Волгу его глазами, все смотрели на неё с правого нашего берега – берега высокого, поэтому и «над Волгою».

         Давайте вспомним описание дороги в Саратов ещё одного «путника» –  В.А.Жуковского.  Он приезжал сюда летом 1837 года с наследником престола.

        Из дневника В.А. Жуковского (1837 год).      
       « Приезд ночью в Хвалынск (25 июня)… При выезде из города с одной стороны –  Волга, с другой –  уже пески, известковатые холмы далее. Дорога идёт вдоль правого, или нагорного берега Волги. По ту сторону Волги, на самом берегу –  прекрасная роща...
Кругом горы известковатые... Пашни по обеим сторонам Волги...  Открывается вид на луговую сторону…  Въезд на высоту и вид на Волгу с её островами, образованными разливом; снова спуск, Волга и луговая сторона видны. Дорога на высоте. Прекрасный вид на Волгу и луговую сторону… Берег утёсом к  Волге… Дорога раскрывается к Волге.

         ( Из Вольска –  12 вёрст водою.  Поездка через  колонии.*  Переправа из Покровской слободы в Саратов ночью.)

         Как видим, дорога над Волгой была прекрасна, с её подъёмами и спусками, рощами, пашнями, разливом и островам.

         Есть и  ещё одно описание дороги над Волгой у писательницы пушкинского времени М.С. Жуковой в её повести  «Последний вечер». Она оставила нам зарисовки Саратова 1810 года, вид на Волгу, дорогу на Увек. Читаем: « … Мы сели в крытые дрожки и поехали… проезжали полями, перелесками; воздух был душен, но запах скошенного сена и цветов наполнял его ароматами истинно упоительными. Мы миновали деревню Увек, рассеянную у подошвы горы этого же имени… Река расстилала перед нами тёмное зеркало, по временам отражающее багровый отблеск молний;  от Астрахани  летело судно, и распущенные паруса его белели в темноте, …»

         Здесь тоже взгляд сверху, с дороги, по которой можно проехать в дрожках среди полей и перелесков. Берега высоки и круты, но дороги всегда были  удобны для езды, ровны и отлоги. Это ведь  не скалистый Кавказ, это только его предчувствие.

         Кстати, Л.М. Аринштейн – один из немногих исследователей жизни и творчества А.С. Пушкина принял версию поездки поэта в Болдино «через Саратов и Пензу»,  во что, собственно, верил весь XIX век. Об этом он писал  как раз в той статье, где разбираются различные варианты стихотворения « Если ехать вам случится...». (Временник пушкинской комиссии. Выпуск 21, 1987 г.,Л., стр. 85), но почему-то в остальном он  ушёл вслед за другими исследователями.

         А вот теперь давайте вернёмся к незнакомому семейству на балконе. А может быть, не такому уж незнакомому?

         Л.А. Краваль, наш саратовский исследователь  графического творчества поэта, среди пушкинских рисунков определила портреты саратовских помещиков – знакомцев Пушкина.  Возможно, Пушкин мог видеть семейство на балконе, проезжая мимо каких-то саратовских имений, Зубриловки, например, торопясь в Беково.  Полуротонда с полукуполом над ней, как закруглённый балкон, и увиделась проезжающему мимо «путнику», торопившемуся к другу, в его имение, что в восьми километрах от Зубриловки. В Беково ждал его Адриан Устинов. Там его ждал и  старинный его приятель Кривцов, с которым они не виделись с 1827 года. Поэт давно ждал этой встречи. Кривцов почему-то на рисунке Пушкина в дорожном платье. Верно, тоже с дороги... А по пути , проезжая мимо  Зубриловки, Пушкин зарисовал и «крыловский дуб»,* * бросив взгляд из окна.

         А вот обитатели усадьбы Зубриловка были хоть и знакомы поэту, но  видеться с ними он или не мог, или не  хотел.  Хозяйкой поместья в ту пору была внучка «пиковой дамы», Натальи Петровны Голицыной. Та самая Наташа, которую ещё ребёнком Пушкин мог видеть в Больших Вязёмах, когда с отцом бывал в имении её бабушки, старой княгини. С её внучкой, Натальей Степановной, которая была на пять лет старше поэта, мог он видеться и в Москве, опять же ещё в детстве. В шумном доме на старинной Знаменке  у отца Натальи Степановны, генерала Апраксина,  был домашний театр с ярусами лож, со спектаклями, в которых иногда играл дядюшка Пушкина Василий Львович.

         Потом, уже в лицейские  годы, они могли встречаться в Царском Селе. Наталья Степановна, ещё Апраксина, уже бывала часто подле императрицы, а в 1817 году  стала фрейлиной. Осенью того же года она вышла замуж за генерала Сергея Голицына, сына первого хозяина  имения «Зубриловка».

         А в 1826-ом году после её возвращение из Парижа в её альбоме появляется запись, сделанная рукой поэта, вернувшегося из  псковской ссылки в Москву. Строчки эти родились ещё в Михайловском, потом Пушкин вложил их в уста « Поэта» в его разговоре
с « книгопродавцем» и поместил в 1825 году перед петербургским изданием «Евгения Онегина». Вот эти строки:

                И что ж? Докучный стон любви,
                Слова  покажутся  мои
                Безумца диким лепетаньем.
                Там сердце их поймёт одно,
                И то с печальным содроганьем:
                Судьбою так уж решено.
                Ах, мысль о той души завялой
                Могла бы юность оживить,
                И сны поэзии бывалой
                Толпою снова возмутить!
                Она одна бы разумела
                Стихи неясные мои;
                Одна бы в сердце пламенела
                Лампадой чистою любви.
                Увы, напрасные желанья!
                Она отвергла заклинанья,
                Мольбы, тоску души моей:
                Земных восторгов излиянья,
                Как божеству,  не нужны ей


         В стихах чувствуется ещё юношеский интерес поэта  к  Наталье Степановне. До сих пор спорят, кому поэт посвятил ещё лицейское «К  Наташе».  Наталье Кочубей, которая с семьёй генерал Кочубея жила на даче в Царском Селе в 1813-14 годах? А может быть, Наталье –  актрисе толстовского театра, где Пушкин видел её на сцене и знаком был с ней ещё в лицейские годы? Вспоминают и горничную княгини Волконской Наталью. Это её поджидал,  спрятавшись в библиотеке, юный поэт. А может быть , и не они ???  Вероятно, были у поэта и той Натальи общие воспоминания. Иначе не появилась бы удивительная  запись в альбоме. Когда писал в альбом эти строки любви и сожаления, вероятно, всё было в их отношениях спокойно, но в 1829-1830 годах появятся наброски его повести  «На углу маленькой площади», где, судя по черновикам, Пушкин очень недоброжелательно отзывается о своей давней знакомой и её отце, генерале Апраксине. Что-то случилось за эти годы, они изменились, а, как известно, от любви до ненависти всего один шаг. Это неодобрительное отношение к Наталье Степановне вспоминает и знакомец Пушкина  Аркадий  Россет.

         В марте 1833 года умер муж хозяйки Зубриловки. У неё время траура. В это время никого не принимали, но в те осенние месяцы, когда Пушкин мог быть здесь, хозяйки в усадьбе не было. Вероятно, кто-то из домочадцев мог быть на «балконе», но после повести и толков, и разговоров, после того, как Наталья Степановна перестала приглашать Пушкина в свой салон, разве он мог заехать? Конечно же, «мимо» и «невидимо».

         Кстати, уже в Болдино Пушкин пишет  свою «Пиковую даму» и эпиграфом к третьей главе берёт тот же эпиграф, что во второй главе повести «На углу маленькой площади», а именно:

                « Vous ecrivez vos lettres de 4 pages
                plus vite que je ne puis les lire.»

                «Вы пишете письма в четыре страницы
                скорее, чем я успеваю их прочитывать».

        Эпиграф  третьей главы повести  «Пиковая дама» отличается только обращением «мой ангел».
        Вероятно,  мысли  ходят где-то  рядом  с этой фамилией –  Голицыны.  Здесь – внучка, там – бабушка.. В пушкинские лицейские годы юная Наташа жила с бабушкой в Петербурге, в доме на Морской. Да и все зубриловские Голицыны были хоть далёкой, но роднёй Пушкина. Многих исследователей пушкинской повести «Пиковая дама» удивляли точные подробности описания  автором дома изнутри. Складывается впечатление, что  Пушкин там бывал.Кстати, старая княгиня, бабушка Натальи Степановны, одной из первых прочла пушкинскую повесть. Он радовался, что  Наталья Петровна «не сердится».
         А может, потому «невидимо»,  что  инкогнито был в наших краях ?  А теперь вспомним, как вообще ездили в пушкинское время? Автор книги «Если ехать Вам случится» Н.И Грановская  пишет, что «для путешествия на почтовых выдавалась подорожная. Без неё или иного документа, удостоверяющего личность путешественника и цель поездки, нельзя было выехать за черту города. Караульные офицеры у застав записывали проезжающих в особые списки». О дворянах, выехавших и въезжающих в губернский город,  оповещали газеты. В почтовых правилах для проезжающих того времени говорилось: «Подорожные выдаются в городах: губернских –  от начальников губерний…»

         Для особых случаев в дорожном обиходе существовали листы для смотрителей. Таким листом для быстрой, безостановочной езды Пушкин и запасся на случай у московского почт-директора. А.Я Булгакова, о чём и написал жене от 2 сентября 1833 года. Есть предположение, что военный губернатор Оренбурга, вероятно, также выручил поэта. А губернатором  в Оренбурге в то время был брат близкого приятеля Пушкина писателя А.А. Перовского В.А. Перовский. Он очень хорошо принял Пушкина, а годом прежде хорошо пристроил по рекомендации Пушкина опального Владимира Даля. Так что слух о том, что Пушкин ехал вовсе не за материалами пугачёвского восстания, а , как предполагал в письме к Перовскому нижегородский губернатор, «с тайным поручением»,
вызвал смех Пушкина, а потом  дал повод поэту рассказать Гоголю о приключениях в дороге. Всё это имело под собой почву. Да ещё подгулявший слуга Пушкина, подыгрывая этим слухам, на станциях объявлял барина то графом, то генералом..

         Пушкин мог взять из-за плохой дороги и «вольных ямщиков», к услугам которых часто прибегали в распутицу, так как боялись на почтовых перевернуться. Опыт у Пушкина такой был, да и свидетельство о найме «вольных ямщиков» сохранилось среди приходно-расходных записей в его бумагах и записных книжках.

         В 1944 году М.А. Цявловский по поводу обратного пути Пушкина из Уральска в Болдино написал, что вопрос этот « принадлежит к тому большому числу вопросов его биографии, которые в настоящее время, впредь до открытия каких-либо новых материалов, не могут быть разрешены окончательно, … остаются лишь гадательными»

         Такие открытия появились в работе Л.А. Краваль. К письму Пушкина к жене от 19 сентября 1833 года, его дорожным расчётам с упоминанием Пензы, к упоминаниям Саратова в его дорожных записках(см. эпиграф данной статьи), к легендам, живущим в селе Савкино Петровского района Саратовской области о проезде поэта той осенью, добавились саратовские пейзажи и портреты дорожного дневника Пушкина. Может быть, и поэтические строчки черновиков осени 1833 года станут ещё одним, пусть косвенным, доказательством пребывания А.С. Пушкина в Саратовской губернии.


П Р И М Е Ч А Н И Я :

  *         Колонии поволжских немцев, существовавшие вдоль Волги ещё со времён правления Екатерины П.

 * *       В должности секретаря первого хозяина усадьбы князя С.Ф. Голицына и наставника детей князя в Зубриловке жил до осени 1797 года  баснописец И.А. Крылов. И было у них в имении заветное место, где стоял одинокий дуб, под которым часто и шло воспитание  молодых князей. И, как гласит легенда, именно  об этом месте Крылов написал в своей знаменитой басне «Свинья под дубом»   В дорожной тетради  1833 года А.С. Пушкин делает набросок имения Зубриловка. На холме дом с портиком и чуть заметной полуротондой. На другом холме церковь , которую хозяева часто перестраивали( на рисунке она без купола) Крыловский дуб изображён А.С. Пушкиным  между холмами. Поэт придал ему черты баснописца.
         Дуб прожил долгую жизнь, почти до середины ХХ века.



Л И Т Е Р А Т У Р А :

1.Пушкин А.С. Полное академическое собрание сочинений.Изд.»Воскресенье»,М.,1999
2.Пушкин А.С. Гос.изд. «Художественная литература»,М.,1936,с.273,479.
3.Пушкин А.С. Соч. Под ред. П.О. Морозова,СПб.,1887.т.2.
4.Аринштейн Л.М. «Если ехать вам случится...». Временник Пушкинской комиссии.»Наука», Л.,1978.
5.Шляпкин И.А. «Из неизданных бумаг А.С.Пушкина».СПб.,1903,с.39.
6. Краваль Л.А. «Рисунки А.С.Пушкина как графический дневник». М. «Наследие»,1997.
7. Грановская Н.И. «Если ехать вам случится...»,Л.,1989.
8. http://ogis.sgu.ru/ogis/bogo/mat2/mat2-9.html   –  Л.А.Краваль Рисунки Пушкина (Беково) Боголюбовские чтения в музее им. А.Радищева в Саратове.