Май 10. Италия. Пеннабилли.
После просмотра длинной анимации про золотую рыбку,
выхожу на улицу продышаться.
На высоком парапете сидела актриса. Нам принесли кофе,
мы курили, разговаривали долго. В основном она.
КОГДА УМИРАЮТ АКТЕРЫ
- Когда старых артистов увольняют, они просто умирают.
В труппе «Современника» 56 человек, из которых 30 - балласт.
Это «старая гвардия», многие почти не играют, но Волчик не увольняет их.
Уйти из театра для пожилых актеров - трагедия.
Ведь они ничего не умеют, только любить театр, быть с ним.
Даю ей сложенный вдвое листок. Она склонилась над ним, читает.
"Необыкновенной Е., актрисе, чья красота сильнее времени."
Вы видели, как движется река?
Как силуэт теней скользит вдоль стен,
Как стряхивает узкая рука
Упавший пепел медленно с колен?
И этот жест, и взгляд издалека
Напоминает образ твой, Марлен.
Я помню, бездну времени назад,
Песок и море, море без конца,
Летящий шарф за ветром наугад,
Взлетающая облаком пыльца.
Ты отвечаешь что-то невпопад,
Ты смахиваешь брызги волн с лица.
Теперь не смотрят старое кино,
Где чар твоих не задевает тлен.
Стоишь одна, распахнуто окно,
Луна исчезла, тихо и темно,
И вьется шарф...Ведь это ты, Марлен?!
Есть вечность - есть мгновение одно,
Цветок закладкой в «Книге Перемен»,
И скатерть белая, и красное вино,
И пепел сигарет твоих, Марлен.
Она сказала:
- Марлен Дитрих это моя последняя роль.
ПОСЛЕДНЯЯ РОЛЬ
Это случилось после ее ухода из театра.
Она лежала в комнате без света, как старая актриса из белых стихов Тонино.
«...Вечером Актриса приходит домой,
зажигает сигарету, но не курит.
Она ложится в постель, ждет пока
прогорит. Ей нравиться этот запах,
и еще ей хочется плакать...»
Она курила, раздался телефонный звонок.
- Мне важно с Вами встретиться! - сообщил мужской голос.
- Кто говорит?
- Вы не знаете меня, но я знаю Вас, знаю 20 лет!
Он был пожарный в «Современнике».
Он был тот, кто открывал перед ней дверь, когда она бежала на сцену.
Теперь он открыл свой театр, он звал ее.
- На какую роль? - cпросила она.
- Марлен Дитрих. Марлен! Разве, я не сказал?
Они встретились, переговорили о планах, стали искать пьесу.
Почти все материалы были однотипны: Марлен рисовали стервой.
- Это было… но не только это, - сказала Она.
Не просто вздор, но еще нечто гениальное - личность, создавшая мир!
Они искали ключ к пониманию ее загадки.
Главный нерв Дитрих - это мать и дочь. Любовь – ненависть.
Стержень ее – грандиозная страсть, самозабвенный труд, талант,
магнетизм, знаковость своего времени.
Жан Гобен, ее любовь-страсть, его предательство. Была на фронте, пела.
Иные пишут "гуляла". Но ведь на фронте!
В конце жизни дочь поняла ее, простила.
Дебют спектакля прошел с успехом. Она была счастлива.
- А ты вспомнила этого пожарного? -
- Что ты?! Разве мы помним тех, кто у дверей?
- Но ведь он открывал тебе двери 20 лет!
- Нет, не помню.
ЕЁ РАССКАЗ
1 мая. Середина 70-тых...
В Москву приехал по работе американский режиссер.
В ту пору артисты собирались у Неё, она дружила с Максаковой,
Далем, Ширвиндтом...
Веселая, напольная жизнь! Безмебелье - на полу вместо дивана
два толстых бревна - от общности идей и ролей.
Много молодости, вина и любви.
Дом стоял неподалеку от Курского вокзала.
В тот вечер сидели с американцем на бревнах, ели, пили, обсуждали роли,
образы, характеры. Заснули кто где.
Утро огорошили звуки «Славянки».
Ударили барабаны, рванули трубы, все вскочили на балкон.
Внизу толпились люди - они держали транспаранты, бумажные цветы
и портреты вождей.
- Что это? - ошалел америкос.
- Ааа! - догадалась Она, - сегодня Первое Мая - праздник трудящихся, парад.
Видишь, колонны демонстрантов? Они репетируют выход на Красную площадь
(командный рупор хрипел на всю улицу).
- Клара Цеткин - направо!
- Кто такая Клара Цеткин? – спросил америкос.
- Это немецкая революционерка! - весело объяснила Она.
- Роза Люксембург – налево!
- Кто это Роза Люксембург? – .
- Это другая немецкая революционерка!
Внизу толпились люди с синюшными лицами, они не могли взять в толк,
куда податься.
- Кто эти люди? – снова спросил он.
- Это рабочие фабрик имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, - рассмеялась Она.
И вдруг обернувшись, увидела, что, закрыв лицо, он плачет.
И в этот момент перед ней открылась (через его взгляд) картина нашей жизни:
мятая толпа, опущенные плечи, огромные плакаты, бревна-диваны в ее комнате,
общая убогость и парад.
- Боже! Боже! Какие вы бедные, - шептал он, - бедные!
Убрав ладони от лица, взглянул на нее.
- Но какие вы Артисты! А этот, - он ткнул в спящего на полу Олега Даля,
- этот - мировая звезда!
ПРОЩАНИЕ С ТЕАТРОМ
Она отработала актрисой «Современника», без малого, сорок лет.
Незадолго до этого итальянского турне она пришла к Галине Волчик
и сказала: «Я ухожу».
- Зачем ты это сделала? – спрашиваю ее.
- А что мне играть? Маму Чулпан?* Не хочу даром брать хлеб! Не буду!
Из театра она исчезла без банкета, без бенефиса, будто вышла на минуту.
Сорок лет слышать аплодисменты и вдруг... тишина...
ГАСТРОЛИ
- "Современнику" организовали зарубежные гастроли, - сказала Е.
Этого момента все ждали. Ведь гастроли не только работа,
но и обновы, и впечатления, дополнительные деньги.
Трем артистам без видимых причин отказали в визе.
Их легко можно было заменить. Волчек собрала труппу.
- Трех человек не выпустили, -сказала она, - значит, никто не поедет.
Откажемся. Таково решение.
УБРАТЬ ЕВРЕЯ
Театр был задействован телевизионной постановкой о декабристах.
Долго репетировали, волновались. Телевидение всегда дает
театральным артистам много преимуществ. Все ждали премьеры.
После просмотра спектакля худсовет рекомендовал изменить сцену
допроса декабристов - роль судьи играл еврей.
«Еврея убрать!» - велели Волчек.
«Этого мы себе позволить не можем, - твердо сказала она.
- Премьера не состоится!» И не состоялась.
Я отмечаю, что в молодости Волчек не блистала красотой,
но с годами как-то устоялась. Возраст явно красит ее.
Е. согласилась с тем, что подобные женщины со временем берут реванш.
Чурикова, Фрейндлих, Волчик - хорошеют, будто мстят красоткам,
чей закат выглядит печальнее.
Выходит, как бы красота не заносилась, постепенно ее несостоявшимся
соперницам удается добрать свое.
ГОЛУБОЙ АВТОМОБИЛЬ
Мне хотелось попрощаться с ней на каком-то мажорном аккорде.
- Ты помнишь что-нибудь забавное, не грустное?
- Конечно, это голубой автомобиль!
За работу в «Современнике» она получила премию.
Оказалось, что ее полюбил министр Щелоков.
Через посыльного он приглашал актрису в Кремлевский дворец, узнать,
что бы она хотела в качестве награды. Была назначена почетная аудиенция.
Оне дружила с Ширвиндтом и советовалась с ним:
- Выдали премию в качестве подарка! Я могу что-то попросить на верху,
но что? У меня ничего нет! Ни платья, ни туфель!
- Ты что?! - закричал Ширвиндт, - какие туфли? Только машину!
- А платье? А как же...
- Плевать, хоть в фуфайке, но в автомобиле!
Наступил день рандеву. Она отправилась на прием к министру.
Полюбовавшись ею, он спросил:
- Чего бы тебе хотелось?
Ей хотелось убежать, но голос Ширвиндта звучал как набат:
«Машину, машину, проси!» Она сказала:
- Машину!
Щелоков оторвал клочок газеты и что-то мелко начертал.
- Поезжай в Подмосковное, - сказал он, - увидишь там сторожа,
отдашь ему это.
Была крепкая зима.
Был зажатый в кулак кремлевский клочок газеты.
Они с Ширвиндтом сели на электричку. Ехали долго,
вышли на указанной станции, увидели огороженное заснеженное поле
в громадных сугробах. Стали колотить в закрученные колючей
проволокой железные ворота.
Наконец, вышел, закутанный по макушку в тулуп, сторож.
- Чаво тут ошиваетесь? А ну брысь отседа!
Ширвиндт молча ткнул ему в нос клочок газеты. Сторож нехотя поднес
его к глазам и тут же взял под козырек. Ворота открылись. Они вошли.
Сторож лопатой стал молча раскапывать сугроб. Через минуту из-под снега
вынырнул Москвич.
- А ну ка, - велел Шура, - этот сугроб раскопай!
- Только ни этот! - запротестовал сторож.
Но тут, же увидел перед лицом развернутый газетный клочок и. кряхтя,
принялся разгребать другой сугроб. Из-под снега появился
голубой Кадиллак с синими кожаными сидениями.
- Эту! - приказал Шура.
- Только ни эту! - взмолился сторож.
Ширвиндт ткнул в него клочком щелоковской газеты. И повторил:
- Эту!
Тут же нашли аккумулятор, разогрели, зарядили и поехали.
Кадиллак летел по снежной дороге.
- Это фантастика! - шептала Лена.
Машина была верхом благополучия, а такая являлась немыслимой роскошью.
Актеры обожали машины, мечтали о них. Имели немногие -
Высоцкий разъезжал на Мерседесе, подарке Марины Влади,
Миронов вечно разогревал или чинил свой автомобиль,
а машину Шуры обычно заводили и толкали всем двором.
В этот двор они въехали на голубом Кадиллаке, будто въехала Америка в СССР.
Соседи выскочили поглазеть на чудо!
Перед ними мелькнула голубая мечта западной цивилизации.
Лена почувствовала, что машина вопиюще хороша, и не вписывается
в окружающую среду, вне ее формата!
Ее продали, помог тот же Ширвиндт.
Купили платья, остальные деньги положили на книжку.
Когда Ленин муж ушел к жене Олега Видова, то сказал:
- Отдай деньги, оставлю тебе квартиру. А потом сказал:
- Квартиру тоже отдавай!
А потом умер от разрыва сердца.