Я что-то новое едва ли
об этом празднике скажу:
о нём так много рассказали,
поэм и прозы написали,
но, может, я на те скрижали
хотя бы ветку положу.
Ведь мой отец одним из первых
принял удар лихих стихий
и огнемёт фашистской скверны,
полёт орла был дерзко прерван,
и грубо сломан звук напевный,
и в прах рассыпались стихи.
Они метались, словно зёрна,
под посвист пуль и чад огня,
как первоцветные бутоны,
мешая кровь, слезу и стоны,
бросали свой венок из тёрна
на, годовалого, меня.
И неизвестно, где могилы
пропавших без вести отцов,
какая женщина закрыла
им веки или подарила
свой поцелуй, как сохранила
узоры вышитых платков?
Но так ли было? Ведь виденье
на шесть десятков лет вдали,
и правнуков их поколенье
чрез угол собственного зренья
пропустит всё.
Пускай прозренье
в ладонь им всыплет горсть земли.
2001 год