К мартовским идам пряжи хватает, Лахеса, прядёшь?
Бредишь? Бредёшь у канала сосущего реку?
Раком восстань акробатический ёж
колени к ушам, к раскосому веку
тяни бесполезные дни, парафраз,
старая песня, натруженный задник,
траншеи, воронки, славный Парнас.
Под поясницу промасленный ватник
подкинь созерцая в окне телеграф.
Лет через двадцать войдет понедельник
зеркалом дверки в разваленный шкаф,
рискни на рывок, но не слышит подельник
хитросплетения философических лож.
Поиски счастья, разрушенный "Треугольник"
призводитель одноименных калош,
с эхом фантомных, почечных колик.
Те же колонны лет через двадцать, трамвай
въедет под мост, в городе Эн, у вокзала.
Бессрочный билет в отравленный май
где мышь догрызает подтёкшее сало.
Есть повод поддать от летейских щедрот,
лучше с утра, на финал карнавала.
Трепет осин, давленье любимых широт,
сожжённые списки кому ты Лахеса давала.
Всё обошлось малой кровью, злые грипп, ВИЧ
не зацепили касаньем, сбросом химической снеди
и сыновьям готовым к отвалу за Гринвич
надо успеть рассказать о табличках из меди.
Как там Египет, сухая тень пирамид?
Армия брошенна место побега на карте
аптечным крестом. Воняет подмокший карбид
воспоминанием о несбывшемся Бонапарте.
11 февраля 2011