Театр, исключительный на вид,
совсем иной внутри – оно не ново…
Там, тонок и всегдашне шармовит,
бухает в закулисье Казанова.
Там эхо рассыпается в горох,
звенит себе от акта и до акта.
И ножкой /не дрожащей/ на порог
Офелия вступает без контракта.
К чему контракт?
Спелей, чем апельсин
осенний, ярче красок психопата,
идёт к ней, улыбаясь, ассасин,
затмивший ей всех остальных мужчин,
заманчивей брильянта в три карата –
мачито в чёрном, пылкий Валентин.
... И, пару раз сморгнув, чтобы чертей
в глазах сменить слегка наивной искрой,
солируя в прозрачной немоте,
выходит на поклон любовь
под выстрел.