Сильное стремление поглотить себя и изрыгнуть вовнутрь,
В тёмной каморке за ящиком с письмами той,
Что при свете, уходящего солнца за песок пустыни,
Смогла наблюдать за криками, стой.
Гляди, дружок, ты снова в строю, ты больше не болен,
Накрывала мать тебя одеялом,
Как ныне саванном кроют тело,
И кусают землю лопатой-жалом.
А ты, подлец, плевал ей в лицо приступом ненависти,
Пульс твой сводился один к одному,
Бритва отца, брившая челюсти,
В ладони сжималась и в воздухе делала петлю.
Но пилот самолёта не виновен, мы его оправдали,
Мы ждали его и отпустили, зрачком провожали.
Зачем же угрюмых вы в клетки сажали?
Ампутировав сердце они не сдыхали.
Вот и ты не трясись, не бойся, вдохни кислороду,
Не покрывайся пятнами, а просто пой,
Тебе было не больно, а просто тоскливо,
Тряся в кулачке послание той.