Его зовут Марк.
Улыбается исподлобья, чуть щурясь. Араб. Но ненавидит свою кровь. Безжалостен и принципами несуществующими и эфемерными режет, словно ножом без рукояти.
Его зовут Марк.
Животное больное из пустой клетки, травится дикими ночами, наполенные женщинами, не похожими друг на друга, но уже отравленные ним, впитывающие слизистой его яд, стекающий по внутренней стороне бедер.
Его зовут Марк.
Играется с волосами и всасывает плоть розоватую, языком теребя кончик выглядывающей, словно уголок платочка, живой материи, призму меняя на стекло разбитых наслаждений. Шепчешь с истомой: "Марк...", а он молчит, он даже не дышит, словно заведенная игрушка продолжает театрализировать фрикции свои, исходя все же соленостями потовых желез. Все-таки не машина. Не робот. Не игрушка. Он живой.
Его зовут Марк.
Курит яростно, почти обрывая фильтр сигареты нижней челюстью, выпячивая её и лаская ею, выпяченной, нижнюю сторону сигареты. Не любит разговаривать. И просит всегда молчать, грубовато трепля за щеку. Его яд течет на пушистый белый диван, на который падает синеватый отблеск от экрана телевизора. Марк любит футбол. Кажется, что футбол- это единственное, что он любит в жизни.
Его зовут Марк.
Рассветов боится, закрывая ладонью глаза, поэтому в его комнатах всегда живет ночь, день прячется за тяжелыми безликими гардинами. Кусает по утрам грудь, выплевывая её вместе со слюной. Опять кусает. Любит причинять боль и наблюдает за вздрагиваниями из-под полуопущенных ресниц.
Его зовут Марк.
Стоит, облокотясь об стену, скрестив ноги, дышит тяжело, исподлобья жаля. Любит одиночество и открывает двери с вытянутой к подъезду рукой. Хочется вынуть сердце и растоптать его, вцепившись в перила. Оглядываться нельзя, потому что Марк всегда присутствует в уходящем времени, а на уходящее нельзя оглядываться. Он будто взял за ошейник уходящее время и, утешая его, рвущегося с цепи, поглаживает за ушком, не выпуская. Его зовут Марк. Да!!!!!!!!!!!!!! Его зовут Марк...