Морская губка лежала на дне моря и думала о том, что в воде не видно того сияния звезд, которое льется над водой по ночам. Она каждый день мечтала подняться к поверхности воды и увидеть ночное небо, но ее мечтам не суждено было сбыться, потому что у губки не было ни хвоста, как у проплывавших время от времени мимо рыб, ни щупалец, как у подвижных осьминогов. И всякая попытка ее всплыть наверх заканчивалась неудачей. Губка очень переживала по поводу своей несбывшейся мечты и не понимала, что в жизни на дне тоже есть свои прелести.
Она, как и всякая губка, пропускала через свое тело каждый день сотни литров воды и оставляла себе то, что считала интересным и непонятным. Порой в теле ее застревали кусочки чьей-то печали, или наоборот, радости, и губка бережно хранила все эти чужие эмоции и чувства. Она считала, что растерянные и, возможно, забытые моменты чужих жизней, которые приносила ей морская вода, она сможет когда-нибудь отдать их владельцам, не следящим за собственной памятью. Поэтому с каждым годом губке было все сложней разобраться, где из всех этих воспоминаний ее собственные, да и не особенно хотелось ей разбираться, ведь накопленное годами позволяло ей чувствовать себя живой частью чьих-то жизней, она представляла себя одной из жителей надводного мира.
Другие губки, время от времени проползавшие мимо, не могли понять, зачем нужно хранить чужие чувства, и не разговаривали с хранительницей чужой памяти. Они считали ее странной и немного боялись, потому что все странное на морском дне часто оказывалось опасным. Губка на них не обижалась и не пыталась что-либо им объяснять. Каждый день она со все большим упорством собирала кусочки несомых по течению чувств.
Однажды в тело губки попала чья-то нерастраченная любовь. Она была настолько легка и прозрачна, что поначалу губка даже не поняла, какое богатство попало к ней, но через некоторое время, пытаясь по своему обыкновению разобраться с застрявшим в ее теле, она была захвачена глубиной открывшегося ей чужого чувства. В ее сознании мелькали непонятные образы и сцены, выхваченные из чужой жизни. Некоторые из них напоминали преломляемый солнечный свет, проходящий сквозь воду, они были так же неуловимы и прекрасны. Губка думала, что это – моменты слепящей радости, когда влюбленное сознание ощущало близость любимого существа. Были еще и образы размытой формы, напоминавшие по цвету морскую воду после шторма. Их было намного больше, чем светлых, именно поэтому губка считала, что попавшая к ней чужая любовь была не радостью двух сердец, но частью, а возможно, и причиной, жизни одинокого сердца.
Целых семь дней морская губка не двигалась со своего места. Она вся была во власти охватившего её непонятного чувства. Каждую секунду её тело пронзали тысячи маленьких иголок и это было ни с чем не сравнимо, никогда раньше она не испытывала ничего похожего. Образы, проплывавшие в её сознании, вызывали то непонятный жар, как бы поднимавшийся со дна моря и проходивший сквозь нее, то абсолютный холод, топивший её в себе. Одно время ей казалось, что окружающая вода принимает цвет и форму её мыслей, но потом она поняла, что это любовь, найденная ею на дне моря, заставляет все вокруг меняться. Морская вода, единственное, что было ей знакомо со дня рождения, меняла свой состав и температуру. С течением времени губка поняла, что сама уже не является той прежней обычной губкой, которой она была еще семь дней назад. Теперь она сама не смогла бы точно определить, кто или что она. Её тело, такое привычное и знакомое, растворялось в морской воде. Сначала губка боялась, что это смерть, и она действительно превращается в ничто, но потом она осознала, что с приходом смерти должны исчезать все чувства, а она по-прежнему ощущала всё, хотя эти новые чувства были не похожи на её прежние. Еще через несколько дней она поняла, что ничто уже не держит её на морском дне. У неё как бы появились крылья и силы, с помощью которых она теперь могла эти крылья расправить и взлететь с морского дна вверх, туда, куда она всю свою жизнь стремилась. Губка решила опробовать эти свои новые возможности и взмахнула крыльями. Вода заколыхалась, и губка неожиданно легко поднялась к самой её поверхности. Через тонкий слой, отделявший её от надводного мира, она видела голубой навес над морем и какие-то белые фигуры, плывшие по этому навесу. В языке её не было слова, чтобы назвать то, что она увидела, но от этого увиденное становилось только прекрасней, и манило губку к себе. Она сделала еще одно движение своими новыми крыльями и поднялась над поверхностью воды. Движение в воздухе показалось ей таким привычным, будто бы она всегда жила над водой.
Ветер подхватил это необыкновенное существо, еще недавно бывшее обычной морской губкой, и понес наверх, к облакам, название которых она еще не знала. В сознании существа мелькали неосознанные желания лететь то быстрее, то медленней, и ветер подчинялся ей, ускоряя и замедляя свое движение. Полет доставлял ей неописуемое наслаждение. Она еще не знала, что это называется свободой. Через некоторое время она захотела увидеть свое новое тело и попыталась проследить за взмахами своих крыльев, но как не пыталась, она не видела ничего; точнее она видела все окружавшее, но сквозь свое тело. Она стала бестелесным существом, с мыслями и чувствами.
Вдруг в её голове зазвучал прекрасный голос, который казался ей знакомым и который манил её к себе. Голос исходил откуда-то снизу, с земли, и казалось, принадлежал тому, к кому сама она стремилась всю жизнь. Голос был таким нежным и манящим, что у существа в воздухе не стало желания лететь куда-либо, кроме как к обладателю этого голоса. Желание было таким сильным, что если бы скорость движения воздуха позволяла в момент преодолеть расстояние, отделявшее их, существо в воздухе, даже под страхом потерять часть самого себя во время такого скоростного полета, не раздумывая, полетело бы вниз.
Во время стремительного движения к поверхности земли существо, бывшее когда-то морской губкой, пыталось понять, что же произошло с ним, почему единственным желанием стало желание находиться рядом с обладателем прекрасного голоса. Вдруг все, что не имело объяснения, встало на свои места. Любовь, найденная на дне моря, потерянная или забытая кем-то, попав в тело морской губки, обрела новые силы и возродилась в нем, и само существо стало этой любовью, которая не умерла даже в глубине моря. Новым смыслом его существования стала забота об обладателе голоса, который все отчетливей звучал в голове. Сильнее желания жить стало желание быть рядом с любимым. Если бы у существа в воздухе было тело, оно бы выгнулось от счастья понимания своего предназначения. Если бы у существа в воздухе были губы, они бы улыбались, но то, что когда-то было серой морской губкой, не имело ни того, ни другого. Единственное, что было у него, это всепоглощающее желание лететь вниз, на голос, в момент ставший самым желанным. И ветер, несущий любовь, еще быстрее устремился к земле.
10 утра, понедельник.
Я проснулся со странным чувством вновь обретенной свободы.
Солнце, что еще вчера казалось блеклым и ненужным, стало ярким и теплым.
Я смутно помнил свой сон. Кажется, он был про море или что-то связанное с ним.
Я вдруг почувствовал желание взять в руки телефон и позвонить.
Я еще не понял, кому я собираюсь звонить, а на табло уже высветились цифры, набранные мной.
Я, кажется, все понял.
Я вспомнил свой сон.
Привет…