***
…Зачем я писала всё это?
Не знаю.
Боксёр – не «моя» порода,
Никогда себя не ловила
На излишней симпатии к ней…
Может, это попытка
Оправдаться перед собой
В проснувшемся уважении?
Или просто
Мне не хватает какого-то Юськи?
Многих мне сейчас не хватает…
Окликнуть бы…
Окликаю – не отзываются… не отзовутся…
Даже сейчас, когда мне вас
Так нужно услышать,
Перекинуться словом, взглядом,
Почувствовать вашу поддержку…
Я зову – имена безвозвратно уходят в пространство…
ЮСЬКА И ЛИЗКА
Как-то весенним утром в наш город вновь пришла зима.
Она влетела неожиданно, словно забыла что-то и вернулась с полдороги, вдруг спохватившись…
Герань на подоконнике, только проснувшаяся от спячки и протянувшая к солнышку бархатные манжетки, стала подмерзать, а гибискус сложил свои пятнистые листья и завял, что меня очень огорчило. Столбик спирта за окном показывал минус тридцать.
Морозы около тридцати продержались несколько суток, и затем весна вновь улыбнулась теплом.
В один из этих дней у нас и появился Юська…
У нашей соседки, тёти Вали, был боксёр, старик Ринг, пёс умный и грозный, и прекрасно обученный собачьим наукам. Он был ровесником нашего Чарли, но боксёр – не коккер, и десять лет для него – срок солидный, поэтому Ринг старался относиться ко всему «по-философски», со своей философской собачьей точки зрения. Кроме одного: когда дело касалось его собственной персоны. Здесь он умел сильно ревновать и надолго обижаться.
Речь здесь, конечно же, не о Ринге, но без него наша история могла бы пойти совсем по другому сценарию.
В один из морозных вечеров, а стоял такой холод, что «хозяин собаку не выпустит», разве что белого медведя, тётя Валя вышла прогулять своего питомца. На улице было пусто и тихо. Лишь редкие голоса из-за освещённых занавесок, да издалека, со станции, далёкий перестук поздних поездов.
Проходя мимо кустов во дворе, Ринг насторожился. Тётя Валя подозвала его и взяла на поводок – мало ли что. Боксёр сильно недолюбливал нетрезвых прохожих. Особенно на пустынной вечерней улице…
В кустах же послышался шорох, и – хотите, верьте, хотите, нет – оттуда выбежал ещё один боксёр и буквально бросился женщине под ноги. На вид не больше года, лапы заморожены и уши, наверное, тоже. В глазах его щенячьих явно читалось: «Возьмите меня, или я пропаду»…
Так Юська и попал к нам, поскольку Ринг ни за что не захотел мириться с молодым собратом: как же, конкурент ему, старику, всю жизнь прожившему в этой квартире!
Наутро при свете дня Юсси оказался очень симпатичным молодым человеком, честное слово, я им любовалась. Его насыщенным рыже-красным окрасом, белыми носочками на толстых лапах, аккуратно поставленными ушами – тогда уши боксёрам ещё купировали. Думается, много труда вложил в них прежний хозяин Юсси, поскольку даже швы были незаметны. Нет, не мог он быть выброшен на улицу, и прежних владельцев надо было искать…
Сейчас его временной хозяйкой была я. Юська это быстро сообразил. Не учёл он только одного – что настоящий владелец собаки отыщется уже к вечеру. Я же, как сказала где-то выше, о боксёре никогда не мечтала. Но сейчас почувствовала к щенку какую-то симпатию, жалко мне его было отдавать, а всё же понимала, что кто-то ведь его сейчас ищет…
Он же о хозяине и не вспоминал, похоже, Юся целиком и полностью собрался стать моей собакой. Он буквально ходил по пятам, видимо, боялся потеряться вновь. Когда же тётя Валя зашла к нам взглянуть на своего спасённого, а заодно и поесть ему принесла, Юсси даже на порог её не пустил, хотя суп с радостью принял!
Затаил ли он обиду на Ринга, или признал наш дом своим, не знаю.
Чарли у нас в это время уже не было, и боксёр вполне мог бы остаться у нас. Он и остался – на день… Он мог бы перебить тоску по старому чёрному кокеру, но лишь прибавил ей силы – теперь мне не хватает обоих…
Расскажу, наконец, историю, которую обещала. О Юське и Лизке.
Лизкой звали джунгарского хомячка, маленькую зверюшку вроде мышки, только почти без хвостика. Спинка у джунгариков коричневато-сероватая с чёрным узором полосок, брюхо белое с серебристым отливом, а глаза-бусинки неожиданно крупные, и чёрные, и влажные, как ягоды смородины.
Зверёк симпатичный и очень юркий. Если сбежит – проищете по квартире не один день. Так что, если думаете обзавестись таким же приятелем, советую сразу же приучить его к кличке и к рукам. Наша, во всяком случае, на зов приходила…
Вот за это свойство – юркость – Лизка и получила своё полное имя: Ловийса. Нет, это взято не с карты мира. Это произведено от слова «ловить». А, если честно, так: взято и переосмыслено…
Так вот, пришлось мне оставить боксёра в комнате минут на десять. На пару с Лизкой – а куда её денете? Можно, конечно, посадить в карман и ходить с нею, но это не выход. Вернее, как раз для хомяка выход быстро отыщется, а мне пришлось бы искать по квартире шустрого питомца плюс зашивать дырку в кармане…
Так что, как-то особо не задумавшись о последствиях, поставила тазик, где жил хомяк, на стол – и ушла. Нет, никому и никогда повторять этот номер не советую. А вот быть внимательнее и думать, что делаете… ну, вы поняли.
Впрочем, без этого разгильдяйства с моей стороны не было бы и истории, до которой мы всё никак не можем добраться.
Ну, а щенок… Ему вскоре надоело сидеть без дела, и он решил занять себя…
…Вот здесь, наконец, всё и происходит. Всё, о чём я ещё с самого начала хотела вам рассказать, но за кучей предисловий и подробностей как-то передвинула на самый конец рассказа. Чего, наверное, тоже не следует делать.
Представьте себе такую картину: стоит на столе таз, на дне его копошится в бумажках хомячок, а рядом, на столе же, сидит в неподвижности скульптуры красавец-боксёр , с огромным интересом уставившись на зверька! Он разглядывал Лизку с видом натуралиста, обнаружившего неизвестное науке существо. И, похоже, даже не подозревал, что этот плюшевый комок мог бы послужить неплохой закуской любому из его собратьев. На моё счастье. А скульптура собаки лишь склоняла голову то на один бок, то на другой, и собирала морщины на лбу, словно какой-нибудь древний философ.
Я показала на джунгарика: «Нельзя, Юська, мышку, нельзя!» - и увела щенка с собой. Ну, что ж, будем вместе делами заниматься, так обоим веселее!
По ходу дела он вскоре незаметно исчез…
Через какое-то время из комнаты доносится лай. Странный какой-то: редкий и периодичный, и притом басом.
Прибегаем с мамой одновременно на голос и видим…
Оказывается, Юська понял запрет по-своему. Или хитро обошёл его, не знаю. «Если нельзя познакомиться ближе с этим мохнатым здесь, в тазу, то ведь делать этого в другом месте никто не запрещал!» Таков был, наверное, ход его мыслей. Во всяком случае, долго он не раздумывал, взял хомячка за щёку и перенёс на ковёр!
Там он осторожно выложил «добычу», всю обслюнявленную, лёг и стал ждать, когда же его новая подружка захочет начать игру…
Вскоре Лизка, то ли решив, что опасность миновала, то ли просто придя в себя и отдышавшись, вскочила на лапки, чутко затрепетала усами – и со всех ног наутёк!
А пёс лежит и наблюдает, как она несётся вдоль его длиннющих ног, словно шарик по жёлобу. Почему-то такая приходит здесь в голову ассоциация. Не пришла ли самому щенку в его щенячью голову мысль о шарике или мячике? Интересно...
Когда же хомка пересекла некую одному Юсси известную границу, он снова мягко забрал её в пасть и доставил «к исходной точке». К «старту», то есть. К тому месту, откуда мячику положено начинать катиться. Или, может, это было «место» в его собачьем понимании…
Положит Лизку и своим басом: «Куда же ты, непонятливая, убегаешь!»
Забавно это выглядело, ничего не скажу. Со стороны было похоже, будто щенок решил научить хомячка команде, которая ему самому была отлично известна…
Глядя на них, мы не смогли удержаться от смеха.
Юська повернул к нам недоумённое «лицо», собрал на лбу морщины, поставил уши, убрал. Вскочил и бросился ко мне целоваться. Целую же вечность не виделись! Игрушка вмиг была забыта.
В это время Лизка, оставшаяся без непрошеного «учителя», оправившись от потрясения, вскочила на лапки и покатилась своей дорогой, под защиту ближайшего шкафа. Пёс вмиг перестроился на неё, припал на лапы и готов был продолжить игру.
Пришлось спасать бедного джунгарика! Цирк цирком, смех смехом, но ведь забава-то не на равных!..
Я накрыла хомку ладонью – её тощее прилизанное тельце оказалось словно бы уменьшившимся вдвое. На фоне его смородины глаз сделались похожи на чёрный виноград, не иначе. В мозгу, вероятно, единственная мысль: «Побывала в пасти – и жива!» Другого применения мышам она, в отличие от Юськи, и представить себе не могла…
Во такая история о Юське и Лизке.
Боксёра, как я уже говорила, забрали у нас в тот же вечер.
Что касается Лизки… Мы боялись, что она не переживёт потрясения, и ругали себя за несобранность… А она прожила в нашей семье ещё два года, превысив, таким образом, обычный хомячий век… Дала ей, наверное, природа некую скидку за нерадивых хозяев…
...А морозы через несколько дней закончились, и весна уже установилась настоящая. Тепло продержалось аж до Нового года, или до следующего за ним Нового года, не помню.
Но зелёного Рождества мы в шутку желали друг другу, это было. И друзей желали... И даже просто хороших людей встретить на пути своей жизни... и не только людей, а звонких птиц, тяжёлых весенних шмелей, и таких, как Юська с Лизкой или моя нынешняя кошка Кайса, наконец...
Не слишком ли дорогая это роскошь?.. Приходится расплачиваться воспоминаниями...