Опять стихов заупокойный лом
В который раз несут на гроб поэта.
Но, как вопрос, поставленный ребром,
Он поражает, злит и ждёт ответа.
Прикрывшись членской книжкой ССП,
От солнечного света зависть спрятав,
"Непрофессионален, форма так себе," -
Пищат литературные кастраты.
Скривится чистоплюй: "Какая грязь!
Что нам до вань и зин? Как это грубо!"
Легко не видеть грязь, отворотясь.
Как по Шекспиру: "Что, мол, нам Гекуба?"
А, может, не кривить брезгливо губ?
А, может, маловато оснований?
Ведь мы живём меж этаких гекуб,
И что-то есть и в нас от Зины с Ваней.
Рифм, говорите, не велик запас?
И слог не для изысканного слуха?
Но не было той подлости у нас,
Чтоб он не наградил бы оплеухой.
Сбивает с толку жизни кутерьма.
Что форма? Отличить добро от зла бы.
И не было у нас того дерьма,
Которое дерьмом он не назвал бы.
Он не стоял пред смертью в грозный час,
Лишь благодарно подвиги прославил,
Но не было убожества у нас,
Чтоб зеркала ему он не подставил.
Не просто жизнь представить без прикрас,
Любя народ, позорно льстить народу.
И не было той дурости у нас,
Которой он не скорчил козью морду.
Он жил - горел. И сердца не жалел.
Не зря его инфарктами крутило.
Что делать? Тот, который в нём сидел,
Гнал ввысь, в пике и с виражи крутые.
Любовь - как пламень. Дружба - что кремень.
Героям - слава, а подонком - клизма.
Чем в рифму врать, так лучше умереть.
Что выше этого профессионализма?
Жизнь не успела прянуть под уклон.
Не кончилась - оборвалась дорога.
Я - атеист, но для таких, как он,
Я б специально выдумала Бога.
Вот входит он в заоблачную синь.
Вещает Бог: "Отчитывайся, внемлю."
И Богу он хрипит про вань и зин,
И Богу он хрипит: "Вращаем Землю."
Архангелы - магнитофон в окно.
Бог ухмыльнулся - он и сам таковский.
И Бог сказал: "Иди, тебя давно
Ждёт тёзка твой, Владимир Маяковский."
1982 г.