Мир, что с коньками дарят, холоден и безлик,
с возрастом понимаешь, как он тебе некстати...
Жизнь, дорогая Герда, – скомканный черновик,
на чистовик, наверно, силы уже не хватит.
Я позабыл начало – розы в цвету, тепло,
ласковый полдень лета, детство – медовый пряник,
бабушкина мансарда, ласточкино крыло,
дождь зашуршит по крыше, гром барабанно грянет…
Помню паденье с неба белого конфетти,
зимнюю площадь, скорость, адреналин азарта,
кто испытает это – не говорит «прости»…
Лягут снега под ноги, ляжет судьба, что карта.
«Только бы жив остался, Господи, помоги,
чтобы его не взяли смерть и земная бездна» –
так достаются Гердам хлопоты и долги,
вместо хрустальных туфель пары сапог железных.
Так на роду написан крестный бессрочный труд –
жить, каждодневный холод сердцем отогревая,
север немилосерден, а сапоги натрут,
так что учи, как мантру: больно – пока живая.
Ты ведь ещё рванёшься – иней с виска смахнуть,
губы найти губами, поцеловать незряче –
вот оно всё и счастье – выбравшим этот путь.
Мальчики не взрослеют. И никогда не плачут.