Советы посторонней
Хочешь, я научу тебя быть одиноким?
Крепко штопать, яйцо в самоваре варить,
Отдавать предпочтение винам немногим,
Избегать руководств, не хранить словари?
Показать на примере, как быть сумасшедшим?
Выражая презренье к надежным дверям
Верить детям и снам, и котенка нашедши
Попытаться искать, кто его потерял...
Издевайся над шансами быть осторожным,
У хозяев о нравах собак узнавать,
Брать вперед и наличными, если возможно,
И чуть что - залегать, отрекаться, сбывать...
Лучше я соблазню тебя редкой болезнью,
И такой же опасной, как свет фонаря...
Парадокс, но приятное тоже полезно!
Это очень приятно! Заразись от меня!
***
Настало утро Дня Большой охоты:
Не будет мяса и не будет шкур.
Лишь гордость сверх безжалостным исходом,
Концом мечтающих и мыслящих натур.
А накануне было изобилье:
Цветы и сказки, как в последний раз.
Экстаз от взмахов голубиных крыльев,
От осознанья ревности экстаз.
Еще вчера мы были в равновесии -
Звеном между богами и зверьем.
Мы превращались в ветер, сны и песни,
В то, что, прощаясь с жизнью, заберем.
Сознательно мы сделались мишенью,
В чудесной мере глупы и умны.
"Сезон охоты близок к завершенью!"
Девиз, как мантру повторяли мы.
Настало утро Дня Большой охоты…
Прокляв его, знаменьем осеня,
Жду выхода, а вовсе не исхода
Объявленной охоты на себя.
***
Был ли шанс стать другой - наказаньем?
От бессонниц и снов я устала.
Я б могла откупиться слезами,
Но на каждой границе – застава.
Я не лгу, я хочу, улыбаясь,
Над привычною вышивкой гнуться.
Но опять в темноте растворяюсь:
Мы с ней вместе – и чашка и блюдце.
Был ли кто-то со мной негуманен?
Или жизнь мне была неприятна?
Я отвечу, но прячась в тумане,
Я отвечу, возможно, невнятно.
Поражаюсь возвышенной цели,
Для которой должна оставаться
День и ночь, день и ночь на прицеле:
Думать, делать, прощать, целоваться.
***
Я застигнута в шелке и блестках,
Оправданья исчерпаны все.
Тихий вечер подробно и хлестко
На меня составляет досье.
В переулках далеких и близких
Он отыщет запутанный след,
Преобщая к уликам записки
И стихи на обертках конфет.
Где же Кодекс Особой Морали,
Государству враждебный вполне?
Ложный паспорт с пропиской в астрале?
Лишь рецепт апельсинов в вине!
Партитура мечтательных вздохов,
Чтобы делать десерты вкусней,
И, в деталях продуманный плохо,
Длинный список покупок к весне!
***
Между траурным и подвенечным
Есть еще один нужный обряд.
К счастью, может быть, листья не вечны.
Как легко эти листья горят!
Притворяясь забывшей потери,
И привычную горечь расплат,
Я огнем долговечность измерю:
Как легко эти листья горят?
***
Отражая и отражаясь,
и всегда улыбаясь, my love,
Неосознанно убеждаюсь:
уникален зеркальный сплав.
Можно формулы логикой чистить
в уравненья смотреть допоздна,
Но великое множество истин
порождает зеркал кривизна.
Создает жизнестойкую завязь,
побеждая конкретику «блиц»,
И дыханьем сивиллы касаясь
Мироздания длинных ресниц.
***
Мне так нужны не чувства, а намек
С дразнящим вкусом недозревших вишен.
Мне нужно ,чтобы снег повсюду лег.
Хочу упасть, но оказаться выше.
Я не умею долго не грешить,
Болезненно нуждаясь в покаянии.
Мир за лохмотья к вечности пришит,
Он вечен лишь с неровными краями.
Пусть стон молитвы, перешедший в крик,
Обыденность не потревожит килем.
Пусть также он бессмысленно велик,
Как мрамор на заброшенной могиле.
***
Я скрывала свидетельства о воровстве,
Отмывая в фонтане дрожащие руки.
Слишком много в судьбе изменяет рассвет:
С ним смещается центр в заколдованном круге.
А украденный, мною презрительно смят,
Редкий шанс, о котором я столько просила.
Ожидание - верный и медленный яд,
Превращающий слабость в безумную силу.
Раздавая по бусинке собственный страх,
Я пролазила в щель параллельного мира
И обратно везла на попутных ветрах
Безнаказанность вместо пустых сувениров.
И напиток бессмертия - сладкий сироп
На свету оказавшийся чаем вчерашним.
Ни в одном из миров нет нервущихся строп,
И не выпрямить тень накренившейся башни.
***
Пришла гроза, как черная корова,
Мычит и в землю упирает рог.
В запыленную ткань задрапирован
Весь ждущий неизбежного мирок.
Он ждет деления на главы и абзацы
С особой мудростью, покинувшей людей,
Гроза пройдет, и будет мне казаться,
Что разум зародился в темноте.
Гроза пройдет, и будет мне казаться,
Что ребус жизни стал не в меру прост:
Дочь и ее игрушечные зайцы
Ответы знают на любой вопрос.
***
Весь мой опыт вместился в коробочку спичек.
Все мои мысли вместились в карман.
Я нашла избавленье от вредной привычки:
Не предвидеть грозу, а предвидеть туман.
Я лишь символ в системе этнических знаков,
Поместившихся между слоями слюды.
Выбор тактики прост и всегда одинаков:
Убегать, оставляя собачьи следы.
Есть Закон о Любви и Назначенном сроке,
Есть Закон притяженья земли и воды,
Есть период, когда на промокшей дороге
Может пес оставлять человечьи следы.
***
Как привидение колышет ветром дрок
В проеме треснувшей дубовой арки.
У сентября божественный порок:
Прохладны дни, а ночи слишком жарки.
Прикосновенье птичьего крыла
Сейчас опасней ярости стилета.
Над пропастью стоять пришла пора
На светлом фоне темным силуэтом.
И жизнь лишь фон, не уточненный срок.
В ней ценны бесконечные ремарки,
Включая осень в городе Нью-Йорк,
И в парке пруд, и уток в этом парке.
А я поймала вечером во ржи
За краешек мохнатого жилета
С карманами, где скрыты миражи
Тень может детства, а быть может лета.
Не спеши
В древней азбуке снов,
В каталоге фантазий,
В тайных поисках тела
И причудах души
Есть непрошенность истин:
Их вид безобразен,
Но с попыткой сбежать от себя
Не спеши.
На отрезке дороги
К незримым высотам -
Между дерзостью выходок
Школьных задир,
И влекущим мерцанием
Офисных окон -
Не спеши!
В промедленьи нуждается мир!
В каждой улице - смысл,
В каждом встречном - разгадка...
Не спеши отвернуться,
К покою стремясь!
Даже если шаги
От усталости шатки,
Не спеши наступать
В вечно чистую грязь!
День города
Злясь и радуясь при этом
Город делят дождь со снегом...
Вижу сны с одним сюжетом -
Безнадежнейшим побегом
От большой, как древний ящер
СуетнОй ларечной сети,
От трамваев, проходящих
С интервалом в пол-столетья;
От просящих, ждущих, рваных...
На вопросы - не подашь ли? -
Нахожу во всех карманах
Страх за то, что будет дальше...
Бесскамеечной аллее
Лишь моя усталость - мера,
Огибаю, не жалея,
Парк, где правят бультерьеры.
Может быть, в собачьей будке
Отогрелась бы теперь я
Чаем по рецепту Будды
С терпким привкусом прозренья...
Гадание по асфальту
Каждый раз, проходя по пустым тротуарам,
Полагаясь на контур, уклон и рельеф,
Нахожу подтверждение выводам старым
И совета ищу, пыль шагами стерев.
Мне, поклоннице истины, злящей гадалок,
Вызывающей гнев фанатичной паствы,
Так приятно смиряться, гуляя по шпалам,
Исполнять приговоры опавшей листвы...
Это трудно постичь, но, с годами, придется:
Друг надежен порой, а природа – всегда.
Не откажет в поддержке ветров мимолетность,
Смоет страхов следы дождевая вода...
Очень трудно бороться с недетским желаньем -
Исповедаться птицам, помолиться сосне,
Растворить отчужденье в вечернем тумане
И крещенье принять в предрассветной росе...
Надежда
На что надеятся люди,
Про голод и сон забывая,
В разгаре студенческих буден,
Зубрящие даже в трамваях?
На что надеятся люди,
В тени гаражей и сараев
О жизни, которой не будет,
С тоской полупьяной вздыхая?
На что я надеюсь, в безумстве
Смеясь над судом и больницей?
Что мне еще свойственны чувства,
Которых привыкли стыдиться.
Записка самоубийцы
Дрожь листвы от души отражается эхом,
Грань стерев между «можно» и между «нельзя»...
Почему не могу я, как прежде, уехать,
Не прощаясь, по рельсам тоску унося.
Я верна, поощряя чужую неверность,
И не верю давно уже, даже молясь.
Жажда жизни мала, а усталость безмерна,
А для вечно усталых не место - Земля.
В чём проблема? - В уюте светящихся окон,
В каждой ветке сирени, в ночных мотыльках.
По сравнению с ними я так одинока,
Искушение - близко, а цель - далека,
От души отразившись рассеялось эхо,
Стёрлась грань дозволений, как след на снегу,
Не могу я сбежать, не могу я уехать...
Но остаться я тоже уже не могу.
Мои любимые звери
Мои любимые звери!
Звери о двух ногах!
У вас железные двери,
А шкура, как прежде, тонка!
Еще при рождении мира,
Изведав опасность и страх,
Вы после вечернего пира
Оружие брали с утра.
Бог знает, в какую эпоху
Познали вы дружбу и месть...
С тех пор до последнего вздоха
В вас гнев и сочувствие есть.
Есть львиная дерзость в движеньи -
Любыми путями вперед,
И заячьих снов отраженье
В звериных душах живет.
И есть в вас оленья потребность
Порой оглянуться назад...
Застыли надежда и ревность
В разумных звериных глазах...
***
Чтобы боль эта стала потише,
Можно чаем напиться “в дым”,
Прогуляться по мокрым крышам,
Оставляя сухие следы...
Подружиться с беспечной погодой,
Но не спать, когда дремлет она...
Сшить наряд, в пусть не принятых модой,
Но, проверенных жизнью тонах.
Согласиться, на то согласиться,
В чем приличней всегда отказать,
На ржавеющих спицах традиций,
Кружевные причуды связать.
Лунный свет, молоко и фиалки,
Превратить в чудотворную смесь,
И потом из разбитой пиалки,
При бессоннице ложечкой есть.
А когда закачаются стены,
В доме, с детства привычно пустом,
Попытаться вскрыть себе вены,
Бархатистым кошачьим хвостом.
Голос разума вряд ли слышен,
Сердцу через тоски налет,
Станет боль изощренней, но тише,
Боль состариться, но не умрет.
Дороги
А на этой земле, где мигают окурки,
Где повсюду притих растаможенный быт,
Мокрым снегом, развязно играющим в жмурки,
Будет к вечеру каждый задворок покрыт.
Обречённых смеяться с оттенком надежды
Ожидает тропинок запутанных плеть...
Странность есть у путей не исхоженных прежде, -
Можно вмиг излечиться и вмиг заболеть.
Да, на этой земле, где капели так гулки,
А метели с завидным упорством метут,
Всё уместно: объезды, тупик, переулки,
И дороги, которые прямо идут.
***
Все застыло и все остыло,
Все похоже на липкий гель...
Ночь пришла и забвение смыла
С предрассудков небес и земель.
Позови - не дождешься ответа,
оброни - не заметишь потерь...
Мне знакомо бесчувствие это,
Эта плотно закрытая дверь.
Жизнь покрыли цветные полосы -
Их порядок мной не забыт:
Было время подкрашивать волосы,
Будет время скрашивать быт.
***
Город спит, как большое животное,
Чутко вздрагивая в ритме снов,
И вмешательство пешеходное
Не тревожит его основ.
Тротуары стали свободнее.
Их не делят ничьи шаги.
И по ту, и по эту сторону
Спят мои друзья и враги.
И блестит серебром на потире
Одиноких окошек свет.
Он - в Великом Ночном Перемирии -
Неотъемлемый компонент.
Скоро снова не будет препятствий
Отбирать и взаймы давать,
Исповедоваться, притворяться,
Вечно помнить и забывать.
***
Соседние и дальние дворы,
Весь Старый город, вставший на колени,
Я в вас присутствую с неведомой поры –
Земных чудес небесное знаменье.
Я с теми, кто безудержно любил,
Кто к истине стремился в свежем срезе,
Осознавая: мир наш создан был
Благодаря Божественной аскезе.
Мне свыше полномочие дано
Быть долговечной, вопреки природе.
Так свет звезды, которой нет давно,
Веками в настоящее доходит.
Полночные открытия
Играя в шахматы с луной,
Я поняла, как одинока,
Как от раскаянья далёка,
И как нелепо быть больной,
Играя в шахматы с луной.
Погладив тишину по шерсти,
Я ощутила - есть тоска,
Но и она не так резка,
С каким отчаяньем не мерьте,
Погладив тишину по шерсти.
Доверив тайну темноте,
Была испугана напрасно -
В ней много тайн, как люди разных.
И я вернулась к суете,
Доверив тайну темноте.
***
Ночь правит и всезнающим туманом,
И глупой вереницей фонарей...
С рассветом я еще печальней стану,
Как верный пес, забытый у дверей.
Ночь правит хороводом силуэтов,
Привыкших слепо подчиняться ей...
Я улыбаюсь, чувствуя при этом,
Что завтра будет мне еще трудней.
Преступно долго наслаждаясь жизнью,
Я улыбаюсь, глядя в пустоту.
Пришел рассвет, как Бог, безукоризнен.
Свет фонарей униженно потух.
***
Ветра нет, и весь мир застыл –
Промедления час опасен.
Повод был разводить мосты,
А теперь он уже в запасе.
С ярлычком ХХI-ый век
Сняв оружие и униформу,
Ждать смогу, пока выпадет снег,
Не боясь понятия - норма.
И стоять не на самом краю
Через время дрейфующей льдины.
Я давно не стремлюсь к острию,
Мне давно не страшна середина.
Я разумного чуда ждала.
В чудеса будем верить и впредь мы.
Я в пятнадцатом веке жила
До костра, как обычная ведьма.
НЕРАСПЕЧАТАННЫЙ КОНВЕРТ
С опасением скрыты, лежат в глубине,
Никого новизной не тревожа,
Постоянство свое сохраняя во мне,
И меня сохраняя, быть может,
Откровенья, которых никто не забрал,
Языком никому не знакомым
Описания истины, зла и добра,
Приобретшие статус законов.
Многих мир не услышит волнующих тем,
Не увидит чудес на мольбертах…
Мы – лишь дети загадочных звездных систем
И Эпохи Невскрытых Конвертов.