Чуть смыты краски. Потускнел колор.
Надорван край листа с печатью света.
Рублёвских ликов ветхого завета
Глаза смотрели. Бледен, стёрт узор.
Старик расправил грязный отпечаток
Иконы, излучающей любовь,
Седая задрожала тихо бровь,
Жизнь словно Троица изодрана, измята.
Слеза катилась по буграм морщин,
Кормил щенка, слезы не утирая,
Чуть вздрагивали плечи, понимая,
Слеза – не украшение мужчин.
Вдруг ветер по картинке пробежал
И краски засветились чистотою,
Божественной волшебною искрою,
А подбородок старика дрожал
Он спал…
Свернувшись в эмбрион на тротуаре
В своем бессменно ныне будуаре…
Во сне везли куда-то. Свет и чисто,
Борщом пахнуло, чайник чуть со свистом,
Проснулся. Удивленью нет предела:
Тепло.
В раю?
Бельё белее мела.
Два чёрных глаза и знакомый шрам…
Привет, сержант Степан, мой друг, салям…
Ты помнишь, пацана ты спас на юге?
Закрыл собой? Я не забыл о друге…
- О, как я рад… вернуть тебе свой долг,
Узнал случайно, когда мимо шёл…
– Ты помнишь? По чайку? … Давай борща…
У «мятой» Троицы лучилася свеча…
1 ноября 2010