Я помню руки нежные, большие.
У беспокойных рук хозяйка – мама.
И колокольчики живые, но немые
пьют свет на подоконнике. А в раме
дрожит стекло, но ветры незаметны.
Не знаю я пока, что не бессмертны
Надежда, Вера и Любовь земная.
Я не горел, не плыл, не шёл по краю…
Гигантская кровать – моя планета.
Синь неба льётся в моё маленькое сердце.
Всё впереди. Душа ещё раздета.
Я не стрелял, не пил вино, не нюхал перца.
Не затерялись мои дни между годами.
Не жал я хлеб свой огрубелыми руками.
Неведомы мне муки и разлуки.
Я – лишь исток. Прирос губами к маме…