Генри Роллинз (англ. Henry Rollins, настоящее имя Henry Lawrence Garfield, родился 13 февраля 1961) — американский альтернативный музыкант, вокалист, автор песен, артист в жанре spoken word, автор книг (проза и поэзия), теле- и радиоведущий, актёр. Наиболее известен как фронтмен групп Black Flag и Rollins Band.
Перевод О.Титовой
***
Я видел человека, который прополз четыре квартала по сточной канаве, вжимаясь лицом в землю.
Он называл себя человеком-змеёй, говорил, что может сделать почти всё.
Он не говорил ни слова о «правильно» или «неправильно», об «один раз» или «дважды». Он просто говорил о том, что сделает.
Он сочился грязью, он полз по канаве, он был неукротим.
Я видел человека, вонзающего иглу себе в руку.
Он смотрел на меня и говорил, что свободен.
Я видел человека, который так много плакал, что на его щеках от потоков слёз пролегли борозды.
Его голову сжимали тиски, и время от времени он немного подкручивал их.
Я видел человека, который был измотан настолько, что его моча посинела.
Он мочился блюзом, и вот это я теперь называю тоской.
***
Кэтрин, кто бы мог подумать, что твой путь закончится в «Кей-марте»?
Кто-нибудь говорил тебе об этом?
Если бы сейчас ты была жива, если бы твои мозги не вышибло тем ружьём, которое ты приставила к черепу, смогла бы ты поверить в то, что натворила?
Кэтрин, ты не видела того, что видел я.
Ох, девочка, какой-то мальчишка принёс кусочек твоих мозгов в пакете от чизбургера и показывал его людям.
Я пошёл на место, где ты застрелилась, ты знаешь это место, о котором я говорю, ты была там примерно за двадцать шесть часов до моего прихода.
Кэтрин, я шарил руками по траве, я нашёл частицы твоего мозга, покрытые мёртвой травой и грязью.
Я соскрёб кусочек твоей головы со стены.
Тебе интересно было бы узнать, что тебя нашёл твой муж.
Представь, как он увидел тебя и твои мозги, разлетевшиеся вокруг.
Кэтрин, я надеюсь, ты на меня не сердишься.
Я сохранил частичку твоих взорванных мозгов.
Завернул её в фольгу и положил себе в рюкзак.
Время от времени я думаю о тебе.
Слушай, ты попала в местные газеты и всё такое.
Кто бы мог подумать, что твой путь закончится в «Кей-марте»?
***
Я играл в этом клубе в Сан-Франциско.
За вечер до этого играла другая группа.
Всю ночь гитарист сидел в маленькой комнатке, выключив свет.
Он ни с кем не разговаривал.
Отыграл два сета – стоял в тени и играл на своей гитаре.
В перерыве уходил в маленькую комнатку и сидел в темноте.
На следующий день комнатку прибрали, нашли пепельницу, полную окурков «Кэмела» без фильтра.
На кончиках засох героин.
Ну и жизнь.
***
Я получил место
Я получил пустыню
Мне наконец-то повезло
Не сползай сюда
Ты выперла меня в предместья
А теперь хочешь ко мне?
Думаешь хочешь
Я выключу твой свет
Я снова лишу тебя девственности
Я живу в висячем саду
Что болтается под твоим миром
В отчуждении: никаких снов «Сирса-Роубака»
Без кредита хорошо
В отчуждении я цельный
Совершенный
Замкнувший круг
В отчуждении
В этом отчуждении
В мире 21361 разума
В твоём мире только холод
Когда я с тобой я холоден
Отчуждённый
Твой мир такое одинокое место
Когда я там
Я холоден
Ты плохой трип
Потому я оставил тебя
Потому я тебя выплюнул
Потому я ушёл вверх по течению
В пустыню
В джунгли
В солнце
Я живу в отчуждении
Я не один
Со мной те, кто знает: рай
Лжёт
***
Я смотрю в окно на тех парней, сидящих в баре.
Они пялятся в темноту, они курят, они пьют, они не пытаются жить.
Они пьют и ругаются, и сгорают, и плачут, и пьют, и ненавидят всё,
и пьют, и скрежещут зубами, и пьют, и ломают себе руки,
и пьют, и проживают медленную смерть, подобную жизни,
и пьют, и тонут в собственном дерьме.
***
Жизнь покидать – безбольно
Жизнь покидать – безмолвно
Покинутость вырастает изнутри
Леденящим, пронизывающим, убийственным раком
Рождённым и оставленным во прахе
Солнце восходит
Ты гуляешь по улице
Ты понимаешь что покинут в доме совсем один
Внутри холодно
Двери заперты
Тебе не выйти
Кто покинул тебя
Никто не покинул тебя
Ты смотришь на себя
И нет никого в доме
Ты говоришь: эй, куда я пришёл?
Ты пришёл в никуда
Это покинутость
Я открываю глаза и вижу
Я чувствую
Это пожирает меня
Вот она – покинутость
Отключи меня
Или скоси меня
Заставь не думать о себе
Приди домой
Закрой дверь
Запри дверь
Убедись, что ты запер дверь
Задёрни занавески
Посмотри в окно
На улицах полно убийц
Змеи у твоих ног
Почувствуй грязь потрогай болезнь
Исцели болезнь
Останови кровь
Исцели болезнь
Останови видение
Успокой неспокойство
Сядь на тахту
Сбрось тяжесть
Вынь ружьё
Вставь дуло в рот
Закрой глаза
Думай о грязи
Думай об отчуждении
Стань уединением
Воплоти одиночество
Пусть будет твоим оружием
Отдели других
От себя
От них
Возьми оружие
Нажми на спуск
Покажи им из чего ты сделан
Прекрати мельтешить
Нажми на спуск
Кончай шутку
Сделай это реальным
Кончай
***
Мадонна.
Когда я слышу её, я хочу пива.
Хочу мчаться в авто и играть в кегли.
Из-за неё мне хочется бежать за покупками в «Сирс».
Из-за неё мне хочется дать пинка вегетарианцам.
Когда я слышу её пение, я знаю, что она поёт для меня.
Она хочет со мной непристойностей.
Когда я вижу её лицо, её глаза, её губы, они говорят со мной, бросают мне вызов.
Я становлюсь с нею мерзким.
Такое чувство, будто я хочу отжаться много раз подряд от пола или сходить в скобяную лавку.
Затем мне нужно остыть. Я должен остыть, мужик.
Поможет либо холодный душ, либо пластинка Брюса Спрингстина.
***
Мужчина и женщина
Навсегда разорванные
Навсегда разъединённые
Сцепившись
Терзают плоть друг друга
Ебутся в мелких могилах
Катаются в пропитанной кровью грязи
Он смотрит ей в глаза
Он протискивается в неё
Глубоко в неё
Он вырывает ей матку
И вытряхивает ей на лицо
Он кричит:
Чья это была фантазия?
***
Она касается меня
Джунгли вспыхивают испепеляющим огнём
Как пылающая змея
Я смотрю ей в глаза
И в них мелькает кино
Разбивается машина
Люди пинают трупы
Мужчины выдирают себе трахеи и грозят ими небесам
Я думаю про себя:
Я не хочу этого пережить
Я хочу сгореть в обломках катастрофы
Жареная плоть в джунглях
***
Я случайно подслушал разговор в компании.
Девушка говорила, что вынуждена раскошеливаться всякий раз, когда наступают месячные.
Она сказала, что «Мидол» и тампоны нужно раздавать в благотворительных коробках.
Я раньше об этом не думал.
Тут она права. Что, если парню придётся выкладывать монету всякий раз, когда надо пописать?
Вначале ничего, а потом эти монеты станут накапливаться, и будешь напрягаться, чтобы их хватило подольше.
Представьте, вы говорите: «Чёрт, я проссал сегодня доллар!»
А если пиво любите? А если баксов не будет? Чек выписывать? Ссать по кредитке?
А если придётся аскать: «Братушка, не подкинешь монетку? Мне надо пописать».
Сущий ад мочевого пузыря, старик. Подумать только!
***
Я – разноцветная ткань человеческих шрамов.
Я склонён к самобичеванию, и я бичую себя почём зря.
ХВАТИТ УЖЕ!
Я не оправдаю надежд.
Наверное, я забыл упомянуть о своём всепоглощающем малодушии, тупости и явном, чистейшем убожестве.
Но в твоих глазах я – незнакомец, и моё настроение колбасит гильотиной, а мои руки никак не связаны с черепушкой, и у меня бешеные мускулы и уклончивый взгляд, и у моего побуждения нет названия, я не знаю, что делать с этими мускулами, членом, мозгами, ножом – всё равно чем.
Я только хочу что-то сделать.
***
Больно отпускать.
Временами кажется, чем упорнее пытаешься держаться за что-то или кого-то, тем больше оно хочет вырваться.
Чувствуешь себя каким-то преступником от того, что чувствовал, желал. От того, что вынужден был желать быть желанным.
Тебя это пугает: ты думаешь, что твои чувства неправильные, и от этого чувствуешь себя маленьким, ведь так тяжело держать их в себе, когда выпустишь их, и они не вернутся.
Остаёшься таким одиноким, что и выразить нельзя.
Проклятье, это ни с чем не сравнить, правда?
Я был в этой шкуре, ты тоже.
Ты киваешь.
***
Я понял, что это значит для меня.
Ничего.
Я ничего не вижу.
У меня есть лишь то, у чего можно учиться, и те силы, которые можно постичь.
Мой мозг теперь настроен на другую волну.
Имена, лица, я не помню их.
Они ничего не значат.
Всё больше и больше, день за днём, я отрываюсь от них.
Ответов нет, есть только множество вопросов.
Нет, на фиг.
У меня больше нет вопросов.
Нет вопросов, нечего объяснять.
Я не могу говорить с ними.
Они доказывали мне это снова и снова.
Я привык считать, что могу разговаривать с ней, но иногда я просто не знаю.
Иногда я говорю с ней, и мне кажется, что надо мной втихомолку смеются.
Так мне было сегодня.
Я держал в руке телефонную трубку и тупо смотрел на неё.
В конце концов я просто повесил трубку и ушёл.
Эти телефонные будки – почти как гробы.
Интересно, в них кого-нибудь хоронят?
***
Чёрт, как мне нужен пистолет.
От жары мозги прилипают к черепу.
Хочется пить.
Так хочется пить, что хоть на стену лезь, вонзая ногти в штукатурку.
Хочется каблуком проломить себе голову.
Тогда хоть думать не буду.
Ни хера не буду знать.
Голая лампочка на потолке – вот мой мозг.
Горячий и пустой.
Если бы стены можно было снести воплем.
Но орать я не могу.
Я едва могу пошевельнуться.
Раскалённая тюрьма.
Если я обхвачу себя руками покрепче, может, удастся сломать себе грудную клетку.
Нет, мне отсюда не выбраться.
Не выбраться из этой ночи. Не выбраться из этого мозга. Я заключён в своём мозгу.
Тюрьма, сволочь, ****ь, изувечу сам себя.
Я – все её преступники.
Если б только можно было всё как-то изменить.
Если б можно было дышать жизнью, а не только смертью.
Тогда я мог бы отсюда выбраться безболезненнее прочих.
У меня кишка тонка пойти по твоей дорожке.
***
От пальм всё это выглядит враньём
С ними улицы – как кинодекорации
Бродяги и пальмы
Мусор и пальмы
Облитые мочой коридоры, заляпанные блевотиной лестницы
И пальмы
Как на открытке
Должна быть такая открытка
Где мёртвый бандит из уличной шайки
Лежит в луже крови
Его труп у подножья пальмы
Гетто пустыни
Собаки задирают лапы и ссут на пальмы
Пальмы выстроились перед домом звезды
Сажайте кто хочет
Части расчленённой Барбары Стрейзанд
Разбросаны по двору перед домом
Её тупая башка на пальмовом листе
Косые попутавшие глаза таращатся вверх
На тёплое калифорнийское солнце
***
Бродягам в Венеции стоит собраться и сколотить банду.
Пришить заплаты на спины своих грязных курток.
Инициация должна состоять в том, чтобы срать и ссать в штаны и не менять их полтора года.
Будут устраивать разборки с другими бандами бездомных на автостоянках у пирса.
Будут вставать в боевую стойку и выхаривать мелочь у туристов.
Банда, которая выручит больше денег к концу ночи, станет победителем.
Не говоря уже о тех, кого выебет заря.
***
На моей улице заходит солнце.
Я живу на Сансет-авеню.
Торговцы наркотиками устроили сходняк на автостоянке у дома напротив.
Подъехали на «кадиллаках» и «БМВ».
Детишки смотрят на них в немом почтении.
По правде сказать, и меня впечатляет.
Вид у этих парней в золоте и на шикарных машинах и впрямь импозантный.
Их руки свободно лежат на рулях.
Сегодня за рулём, а завтра в тюрьме округа Лос-Анджелес.
***
По моему стеклу карабкалась муха. Я раздавил её краем жалюзи.
Я наблюдал, как муха ползёт с кишками наружу, оставляя за собой маленькую влажную полоску.
Нет, я не сунулся к ней лицом и не слизнул это языком. Вы не так хорошо меня знаете, как вам кажется.
Я наблюдал, как муха ползёт, пока она не ослабела так, что не могла больше тащить кишки за собой.
Какая смерть. Ни жалоб, ни просьб о помиловании. Ни криков «мама».
Чуть погодя я глазел в окно на дилеров, тусовавшихся через дорогу. И снова увидел свою муху. По-прежнему приклеенную к стеклу собственными кишками. Её поедала другая муха.
Вот бы и мне так. Моя девушка вышибает себе в ванной мозги, а я стаскиваю её тело вниз и питаюсь им неделями.
Нет, я бы так не смог. Кишка тонка.
Я снова думал об этой мухе и её товарке, сидящей на ней и вгрызающейся всё глубже. У этой мухи кишки толще, чем у меня.
***
Мексиканцы на своих великах
Вижу их на закате
Они медленно едут по улице
Я ещё сплю, когда они едут на работу
Они всегда ездят на перекосоебленных велосипедах
Иногда останавливаются у магазина
Шесть банок «Бада»
С одной рукой на руле снова вливаются в поток транспорта
Иногда я могу заглянуть им в глаза
Всегда немигающие, остекленевшие
Часы тупого физического труда вытравили их блеск
Иногда мне кажется, что парень – тот же самый
Я мог бы оказаться в Редондо, Хермозе, Торрансе, Венеции
Без разницы
Я всегда вижу одного и того же мексиканца на битом велосипеде
Глядя на него, я думаю о переполненных квартирах
Слишком много дней и ночей, когда никогда не хватает
Слишком много покалеченных рук
Слишком много лжи и нарушенных обещаний
От которых ты голоден и упрям
***
Я не хочу опираться ни на чьё плечо. Мне это не нужно.
Сама мысль о «Ком-то, особенном ком-то!» для меня – словно куча дерьма.
Я должен быть полностью сдержанным. Никаких утечек, никаких избытков.
Зависимость – это слабость. Такая ложь.
Лежу в постели, в объятиях любимой. Она меня поддерживает, она в меня верит!
Никто меня не поддерживает. Меня я поддерживаю. Я в меня верю.
Не нужна мне никакая группа поддержки, чтобы крышу не снесло.
Я знаю, что я должен делать, поэтому я просто должен заткнуться и сделать это.
***
Я понимаю, почему мужья бьют своих жён.
Я понимаю, почему мамы и папы бьют своих детей.
Я понимаю, почему они дают клятвы и нарушают их.
Дают обещания, забывают и каются.
Я не знаю, почему не понимал этого раньше.
Это так ясно. Это у них в глазах.
Это ложь.
Это ложь, и всем на неё наплевать.
Они нашли самый безболезненный и элегантный способ стоять в очереди.
***
«Скорая помощь» приехала и забрала тело бродяги.
Девушка рядом со мной выглянула в окно и сказала: «Боже, сколько крови!»
Интересно, санитары матерятся тихонько, когда им приходится увозить кого-то воняющего экскрементами, умирающего в луже рвоты, дерьма и мочи.
Интересно, они когда-нибудь выкидывают этих жмуриков в мусорный контейнер где-нибудь за круглосуточной забегаловкой с пончиками.
Или сбрасывают с моста.
Было бы клево оставить эту дрянь у дверей хозяина вашей квартиры.
Швырнуть в бассейн в Сенчури-Сити.
Тело увозят в центр города, и его сжигает нелегальный трудяга, впахивающий за минимальную плату.
***
Как-то раз я видел, как собака бежала зигзагами через дорогу. Сразу после того, как её сбила машина.
Собака выла так, словно её глотка хотела выскочить из пасти. Из живота у неё вылезали кишки. Они опутали её задние ноги. Отчего она и бежала зигзагами.
Я видел, как она пробежала вдоль всего квартала и свернула за угол. Я и потом слышал, как она воет.
Я видел пожилых негров, сидевших на своих верандах. Их лица даже не шевельнулись.
Теперь я сижу здесь и размышляю, какое же дерьмо им довелось видеть в жизни, если это для них – фигня.
***
На улице было 360 градусов
Подошли полицейские – с виду друзья
На деле – солдаты
Арестовали всё
Всех квартиросъёмщиков
Всех домовладельцев
Богатые девочки старались поймать поросячьи взгляды
В надежде быстро отсосать в кустах
Чтобы избежать судебного преследования
А богатые мальчики могли предложить только
Кредитные карточки и свои задницы
Кредит из задницы удавался до этого столько раз
Без толку, загребли нас всех
Перед тем, как отключиться, я увидел только
Как крысы и тараканы в наручниках выстроились в ряд
***
Раньше я любил тебя
И до сих пор люблю
Так эгоистично
Я люблю тебя прежнюю
Тебя не коловшуюся наркотиками
Тебя не избитую мужчинами
Ты смеёшься мне в лицо и называешь меня идиотом
Но это правда
Я всё ещё люблю тебя
Иногда мне удаётся увидеть тебя прежнюю
Когда твои глаза блестят
Когда ты выглядишь почти живой
***
Он сидит на складном стуле
Уставившись на свои руки
Все шрамы
Кулак в лицо
Кулак в стекло
Кулак в стену
Кулак
Кулак
Кулак
Теперь куда теперь?
Слава есть эхо
Он слушает как другие рассказывают свои истории
И все они звучат одинаково
Он думает про себя:
Реабилитация – не путь, а тяжкий труд
Он смотрит на тех, кто с ним в одном фургоне
Пустые лица
Видели призраков
Видели Вьетнам
Видели Корею
Видели Беверли-Хиллз
Видели слишком много
И слишком часто
Они сидят кружком
Исповедуясь
Очищаясь
Фургон катится
Одинокие, упорные
Всё ещё привычные к привычке
Под флуоресцентными лампами они выглядят инвалидами
Скоро, скоро будут дома и снова ждать до будущей недели
Соберёмся все вместе петь старые песни
***
Пробудившись от сна
Он выглядывает в окно
Три часа ночи
Что случилось с последними годами?
***
Убегая
Сворачиваясь в комок
Прячась
Бесполезно
Только оскорбления
Он прячет свой ужас и боль
Жизнь могла быть так прекрасна
Без них
Мамин дружок
Его изнасиловал
Ты думаешь я шучу
Если бы
***
Зараза скончалась
От разбитого сердца
Некого больше заражать
***
Было время
Когда всё было не так
И воздух был
И люди были
Когда можно было выйти ночью
И не слышать
Выстрелов
***
От 27 до пожизненного
Глядели ему в лицо
Тусовались с ним в камере
Сопровождали в душ
Укладывали баиньки
У него много братьев
Друзей – жестов
На грани насилия
Того, что всех держит вместе
Он не хочет быть гомиком
Это тяжко
Ни одной женщины за семь лет
Что же это, к чертям, такое?
Каково ему было?
Стены
Вот оно
Время
Оно идёт
И так
Проходит жизнь
***
Её изнасиловал дядя
Отец ушёл из дома
К другому мужчине
Она растеряна
Ей шестнадцать
***
Он никому не рассказывал о побоях
Когда отец сломал ему руку,
Он кричал так громко,
Что соседи вызвали полицию
Теперь он живёт с чужими
Они нормальные
Он снял с петель дверь чулана
Он не позволяет никому себя тронуть
***
Слушай!
Внемли!
Пулемётная музыка
В небесах
Полицейская вертушка
Электрический воин
Спускается сверху
Выстрелы наобум
Где-то в пальмах
Я сижу в своей норке
Безопасность в №1
Ночью Лос-Анджелес сверкает, как женщина
Которой дали по зубам
И сказали, чтоб шевелила жопой на работу
Слушай!
Внемли!
Мне показалось, я услышал ангела!
А это просто легавый
***
Каждый из нас – чей-то урод
Подумать только
Сидишь дома перед телевизором
Смотришь, как кто-то сжигает какую-то срань
За тысячи миль отсюда
«Посмотри на этих уродов.
Что они такое?
Должно быть, там круто».
С улицы к тебе присматривается убийца
Он думает, что там за урод сидит перед теликом
Этот урод – ты
Каждый из нас – чья-то шутка
Ты всё время смеёшься
Ты никогда не прочь посмеяться
Показать пальцем и рассмеяться
Поставить всё это ниже себя
Между тем
Мартышки ржут над тобой из своих клеток
Из своих стеклянных ящиков
Ты ржёшь им в ответ и швыряешься экскрементами
Ходишь взад-вперёд и смеёшься и швыряешься
Но это тебя достаёт
Ты думаешь, что тут смешного
В чём дело, нельзя пошутить, что ли?
Он смеётся, надрывая животики
Ты и впрямь выглядишь забавно – с пистолетом у виска
И его членом во рту
Кто теперь урод?
Ты – один из паршивых приходов
О которых раньше только читал
Не кусайся
А то получишь пулю в висок
Не знаю, есть ли у тебя то, что ты заслужила
Знаю только, что ты это получила
Лунатичка с силиконовыми сиськами
Да, они как раз для тебя
Тебе они понадобятся
Иначе этот ебучий болван не влюбится в тебя
Когда он хватает тебя за макушку
И велит тебе приступать к делу, просто думай, что это вложение капитала
Смажь себя хорошенько
Чтобы продаваться всю жизнь
Проедь по бульвару
Посмотри на мальчонку, что работает на углу
Посмотри и засмейся, да?
Это не ты
Ты не могла бы коснуться настолько яростной
реальности, даже чтобы спасти свою жизнь
Посмотри на урода
Не смотри на него слишком долго, а то он сорвёт эту улыбку прямо с твоего лица
Вручит её тебе
А после засмеётся сам
Ты спелое яблочко на нижней ветке
Филе в бассейне с акулами
Ты родилась человеком
Идеальным для группового изнасилования
Расчлененка
Проституция и слава
Каждый из нас – чьё-то оправдание
Отлично
Только это и нужно, чтобы проехать мимо
Человека, в которого тычешь
Чтоб у тебя имелась причина показывать пальцем
Чтобы спастись от себя ещё раз
То был не я
Я был пьян
Сама знаешь, как это бывает
Я не виноват
Я был тогда влюблён
Сделать это меня вынудил город
Я принимал наркотики, чтобы сбежать от своего отца
Я пил, чтобы сбежать от своего босса
Я иду в бар, чтобы развеяться после заморочек на работе
Я ударил свою жену
Потому что машина не заводится
Потому что наш сын не слушается меня
Это не у меня проблемы
Кто-нибудь отпустит мне грехи
Изобретут какое-нибудь лекарство
Кто-то по телевизору что-то скажет
Всё будет хорошо
И поскольку я могу остановиться, когда захочу
Не рассказывайте мне, как я должен жить свою ложь
Я свободен
Я слышал об этом в песне по радио
Выгребная яма любви
Гноящееся болото
Слышишь этот блюз
Про человека, который сидит один в своей комнате
Ожидая
Надеясь
Что, может быть, она вернётся
Из-за неё вся эта боль
Весь этот пот
Как тяжёлые мысли
Как:
Я не хочу жить
Я не могу жить
Нет солнца
Нет жизни
Нет ничего
Без неё
Поэтому когда женщина, пошатываясь, войдёт снова
Будет жаркий кулак любви
Ожидание
Ничего кроме тоски блюза
Оставь свою тоску себе
Пока не захочешь все поры, все волоски, все мысли, что только есть у тебя
Покупать и продавать со скоростью света
Кровь, прах, и шесть пустых
Использованных гильз
Сломанный телевизор
Гнутая ложка
Грязные простыни
Битое стекло
Запах прокисшего пива
Вчерашний пот
Сны о нигде
Ты хочешь милости?
Избавленья от чумы?
Рук, что обнимут тебя?
Доброго слова?
Тогда убирайся из зоны 213
Тут у нас сплошь тоска
***
«Black Sabbath»
Так много мусора не на месте
Пора разложить всё по местам
Сознание – ужасная вещь
Мечта вспыхивает блестящим кинжалом у меня в мозгу
Под песни сирены
Летней скорой помощи
Две девушки
Пьяные
Дерутся у дверей клуба
Битое стекло под прожекторами полиции
На *** эти улицы
И этих ублюдков которые их понастроили
Все эти эксперименты
Вроде того, сколько крови понадобится чтобы утопить тебя
А я пока знаю
Что я будущий герой
Ходячая легенда
Статус суперзвезды – вот моя сфера
Будь у меня достаточно большая машина
Я бы съехал на ней вместе с вами с обрыва
Но не время играть в игрушки
Я гуляю по улицам глядя на вас
Прислушиваясь к тому, как вы живёте в своих трусливых фантазиях помойных ковбоев
Тут всё будет выглядеть совсем иначе
Когда я его разукрашу
Только жаль, что вы уже ничего не увидите
Я ангел
Я солдат
У меня миссия
Никто, кроме меня, не знает
Со мной говорят улицы
Тротуар смотрит на меня и корчит рожи
Издевается
Когда я делаю вдох, вонь наполняет мои лёгкие
Пытается поглотить меня
Пытается разрушить меня
Она не разрушит меня
Я здесь очищу весь воздух
Посмотри вокруг
Посмотри на грязь
Посмотри на упадок
Из-за него ты вынужден принять чью-то сторону
Либо разрушишь тут всё, либо сам этим станешь
Каждый миг дня оно смотрит тебе в лицо
Дразнит тебя
Разрушает тебя
И ты позволяешь ему
Тянуться
Ты – оно
Ты дерьмо
Слишком поздно духовно пробуждаться
На *** всё это хипповское говно
Слишком поздно для социальных перемен
Просветить стадо овец не получится
Разве ты не видишь, чего они хотят
Хотят, чтобы ты отвернулся
Хотят, чтобы ты лёг
Как ягнёнок под нож
Как филе на продажу
Революции не будет
Восстания не будет
Не будет расовой войны
Как можно быть такими тупыми?
Как можно верить такой ерунде?
Какая шутка
Я много знаю о шутках
Я вижу их всё время
Я провёл много лет с ходячими шутками
Видел бы ты их теперь
Жирных
Обдолбанных
Трусов
Ожившая смерть
Люди действия превратились в слабые куски дерьма
Я снова мог бы уважать их
Если бы они пустили себе пулю в лоб
Ночью я брожу по улицам
Мысленно подмечаю
Делаю опись
Грязь
Мусор
Вонь
Лжецы
Уроды
Клоуны
Мне стала ясна моя миссия
Моя жизнь собралась в лазерный луч
Моя цель
Моя жизнь
Моё видение – чистый напалм
Я здесь, чтоб очищать
А очищать можно только одним способом
Нужно выжигать
Очищать огнём
Нужно испепелить заразу
Или она будет жить дальше
Всё зашло слишком далеко
Сильные уничтожены слабыми
Упадок установил прецедент
Стал образом жизни
Но не моей жизни
Дерьмо есть дерьмо
И я здесь, чтобы сжечь его
Неужели вы не видите?
Я превзошёл вашу робкую лживую мораль
Я не верю в равенство
Это я к тому,
Что не считаю вас живыми
Вот всё, что вам нужно, чтобы жить дальше
Человек, торгующий наркотиками
Не ровня мне
Человек, изнасиловавший своего сына, – не ровня мне
Им не спрятаться
Чувство вины не защитит их от меня
Я не верю в права человека
Я думаю, вы разжирели и стали злом
Прячась за своими правами человеков
Упиваясь грязью
Равновесие следует восстановить
Когда я брожу по улицам своего района
Пьянчужки, шатаясь, вываливаются из баров
Стреляют пистолеты
В вышине летают полицейские вертолёты
Но ничего не происходит
Вот так шоу Хватит драмы
К чёрту показуху
Ритуал – нигде
Он выпотрошен
Ночи отлиты из олова
Дешёвая
Горькая смерть
Я покажу тебе свой мир
Я принесу его домой
Моя прелесть
Летние ночи пламени и правды
Неужели не видишь?
Тёмная жаркая ночь
Вой двигателей с неба
Ряд деревьев взрывается оранжевым огнём
Воздух насыщен бензиновой вонью
Воздушный удар
Как цветок извергается в быстром рождении
Грязь превращается в пепел
Так красиво
Упадок истекает кровью
Пока я гуляю и строю планы
Я слышу, как ангелы поют
Песни «Black Sabbath»
У моих башмаков толстые подошвы
Не пропускают кровь и мочу
Разум, населённый мной, – железо
Пришло моё время
Я вижу их
Может, я вижу тебя
Ты поёшь песню неудачника
Свою бесконечную, больную песню
Конец подступает
И я – один из тех, кто принесёт его
Я – соль этой шутки
Я сожгу всю листву, пока не поздно
Вы тратите миллионы на реабилитацию
На перемывание промытых мозгов
Не существует никакой реабилитации
Насколько должна вырасти ложь, чтобы даже вы не смогли её избежать?
Вы срете в свою постель
Вы ждёте что кто-то придёт
И уберёт эту срань
Ну, вот он я готовый выплеснуть вместе с водой и ребёнка
***
В какой-то момент они показывают свои истинные цвета
После распада
После процесса
После того как подписан и разорван контракт
Их истинные цвета воняют
Теперь
Мне тяжело с ними уживаться
Мне хочется пихать их, пока не проявятся цвета
Иногда я так их ненавижу, что пихаю и вижу
И то же самое делаю с теми, кого люблю
И с теми, до кого мне нет дела
По-настоящему приятным я улыбаюсь
***
Я закрыл свою дверь
Я увидел, мир смотрит косо на меня
Я сидел, закрывшись от их вселенной, вихрем летящей вниз
Уставившись на стены
Моя вселенная тоже смотрела на меня косо
Закрытого
Отвернись
Я хочу нажать кнопку «выход»
Чтобы выйти из себя
Когда моя вселенная смотрит на меня косо
***
Все мои солдатские байки стары
Висят как тряпьё в кладовке
Никто не хочет слышать старых солдатских баек
Сейчас у меня больше ничего нет
Мои пересохшие губы трепещут на сквозняке
Я меряю эту комнату шагами
Рассвет закат я всё скриплю зубами
Шарахаюсь от теней ожидая
Я не хочу больше думать о той надоевшей войне
От неё мне хочется лезть на стену в дурном безумии
Мне нужна новая война
Я торчу от войны
***
Забитые мужики сели в автобус намного раньше меня
Я смотрю на их дешёвое тряпьё и стоптанные башмаки
Их мешки с хламом
У них такие лица, словно они хотят сбросить свои головы
И грохнуться на пол
У большинства в руках билеты на пересадку
Поздно
Смотри: ребята едут на ночь глядя
Как грустная песня по дешёвому радио
***
Я ненавижу чувствовать нужду
Я смотрю на неё и нуждаюсь
Я чувствую, как жжёт
У меня – чёрный дар
Я исцелил себя, и раны затянулись в сплошные шрамы
Непревзойдённый в бесчувственности
Я онемел к самому себе
Вместо того, чтобы прислушиваться к своей нужде
Я не чувствую порезов и вкуса крови
Как от головной боли
Вышибают себе мозги
Одуревший и бесхребетный
Но это легко и так больно
Что не больно совсем
***
Пусть не болит голова
Отруби голову
Останови кровь
Выкачай её из тела
Останови войну
Уничтожь обе стороны
Останови голод
Замори их до смерти
Останови преступление
Посади всех в тюрьму
***
Он сидит в своей комнате одну ночь за другой
Никто не приходит и не звонит
Он не издаёт ни звука
Он смотрит в пол
Он слушает своё дыхание
Он не смотрит на часы
Время не имеет значения
Его руки не имеют значения
Он сам не имеет значения
Он не обращает внимания на свои мысли
***
Я хотел тебе сказать кое-что
И никак не мог сообразить
Я не смог проникнуть глубже твоих глаз
После того, как ты ушла, больно было оставаться спокойным
Так легко не говорить то, что думаешь
Не делать того, что хочешь
Трудно принять отказ
Легко сделать больно кому-то ещё и не знать этого
Легко сделать трудно
***
Они попробуют уничтожить тебя
Всегда и на всех уровнях
Все колдобины ночи берут тебя за яйца
Слушай, как они говорят
Звуки – как объедки, что вываливаются у них изо ртов
Каждый звук, каждое движение хочет от тебя кусок
Ты должен:
Отречься
Отказаться
Откреститься
Переломить это об колено
Вывихнуть
Смотри, как звери смотрят на тебя
***
Большой Ларри, чёрный педик
Мы раньше болтались на автостоянке
Я смотрел как он паркует машины
Мы бродили по проспекту и болтали
Так много чепухи
Иногда мы только ржали
Иногда он протягивал руку и хватал меня за член
Я говорил ему, слушай, отвали, чёрный гомосек
Мы хохотали как ненормальные
Он смотрел на меня такими влажными глазами
Он говорил
Белый мальчонка, ни ****ы, ни жопы
Что ты будешь делать?
Я не знал
Я спрашивал, какого чёрта он не любит женщин
Он так ржал, что чуть ли не падал со своего ящика
Он говорил, что в этой здоровенной штуковине что-то есть
Болтается себе, а он от неё кайфует
Я говорил ему, что бабы – это клево
Он ржал, как ненормальный
Спрашивал меня, откуда, к ****ям, я знаю
Ни *** не знаю я о бабах
А об остальном и подавно
У меня только молочный ящик под задницей
Да этот здоровенный чёрный ублюдок, что лапает меня за член
Я говорил ему, что с бабами я всегда
Он так ржал
Что я думал, у него глаз вывалится
***
Как-то я встретил парня
Он отбыл срок в одиночке
Когда его пришли выпускать, он не хотел выходить
Ему больше нравилось внутри
Он говорил, что этот мир он может понимать и контролировать
Иногда я думаю, было б лучше сидеть в клетке
Трудно с тем говном, которое впаривают эти фальшивки
Им бы поосторожнее
Их могут убрать за кадр
Просто для смеха
Или потому что у них есть тоска
Мир велик
Ты видишь, как люди реагируют на ужас
Размеры и шум
Скидывают их с катушек
Они хотят в клетку так же, как я хочу в клетку
Иногда мне хочется убить тебя
Чтобы ты захотел посадить меня в клетку
Пока кто-то из твоих свиней не выпустит меня
Я точно хоть кого-то из вас порешу
У меня тоска от размеров и шума
Где та клетка
***
Я вернулся к тебе, висельник
Я оставил тебя в этой комнате много лет назад
Я вышел на свет и огляделся
Я вернулся во тьму
Тащиться от твоего гнилого скрипучего ритма
Я слышу, как ты качаешься туда и сюда
Я вижу, как жидкость капает у тебя изо рта
Ты показываешь миру язык
Я понимаю, почему теперь
От них мне так же, как тебе было от них
Пусто и одиноко
Опустошённо и выпотрошено
Я должен сказать тебе прямо сейчас
Молчание – самый мощный звук на свете
От их слов приятно
Не стоит
Ты никогда не смог бы приспособиться
А потому ты выкроил себе местечко
Мне тоже это нужно
Меня как будто отовсюду вытолкнули
Увидеть бы, как ты откидываешь стул
Было бы здорово увидеть твои глаза
Но опять-таки
Тебе бы это не понравилось
Лучшие вещи делаются в одиночестве
***
Возьми меня за руку
Войди в эту тёмную комнату
Ляг со мной на пол
Давай лишимся жизни
Слизывай пот
Пробуй кровь
Слушай звук
Хотя бы сейчас
По-настоящему
Мне нужно от тебя что-то настоящее
Я так хочу тебя
Хочу попробовать тебя
Хочу, чтобы ты вонзила зубы в мою плоть
***
Я взял тебя к тебе
Вот чего ты хотел
Я думаю, что поработал хорошо
Ты озверел, когда я бросил тебя
Ты проклинал меня
За вонь твоих отбросов
Ну вот, теперь ты в этом весь
Рано или поздно ты увидишь
Над сточной канавой светит солнце
Легко оказаться с пустыми руками, когда ни к чему не тянешься
Трудно поверить, когда ты говоришь, что задыхаешься
Если твои руки сомкнуты на чужой глотке
Теперь здесь ты и только ты
Ты слишком съехал в одну сторону, ты упадёшь
Придётся собирать себя со дна своей души
Рубцы крепче обычной плоти
Теперь всё только тебе
Всё что внутри
Яд
Лекарство
Всё в тебе для тебя
***
Когда я смотрю на вас
Я хочу уничтожить вашу улыбку
Она сидит у вас на лице как ложь
Вы хорошо смотритесь
Я хочу знать о вас правду
Я хочу стать вам ближе
И когда это получится, вы увидите, что я вижу вас насквозь
Ваше сердце бьётся, как маленькая птичка
Вы хорошо меня знаете
И потому не можете со мной справиться
Мне больно играть роль дурака
И притворяться, будто я не вижу, что вы такое
Все вы не подпускаете меня
Я хочу поверить вашей лжи
Отключить себя и почувствовать вас
Но я не могу перестать видеть насквозь
Всех вас
***
Он сидел в тёмной комнате и ждал её
Она не была ему другом
Он пробовал дружить годами и знал правду
Ему хотелось, чтобы кто-то был с ним мил хотя бы час
Он был одинок
Какая разница, что кто-то считает его привлекательным
Что кто-то захочет быть с ним тем, какой он есть
В его деле каждый чего-то хочет
Всегда есть скрытый мотив, всегда разыгрывается игра
Что-то не так, когда кто-то с ним мил
И им при этом не платят
Всякий раз, когда кто-то хотел пожать его руку
Ему хотелось сказать:
Чего ты хочешь?
Сколько ты хочешь?
Он не был плохим человеком
Он просто не мог приспособиться
Сидел и ждал, когда она придёт
Она была ****ью
Не уличной, а высокого класса
Ему её нашёл его менеджер
В дверь постучали
Он открыл, и она вошла
Посмотрела на него и улыбнулась
Взглянула на карточку, которую держала
Спросила, не Фрэнк ли он
Он кивнул
Она стала рассказывать, чего делать не хочет
Грубости, анальный секс, садомазохизм
Он кивал
Он сказал:
Мне трудно.
Я не привык к такому.
Мне нужно, чтобы ты со мной была хоть немного мила.
Притворись, будто знаешь и любишь меня.
Не нужно раздеваться, пока не захочешь.
Может, просто обнимешь меня?
Можешь?
Она обняла его
Он закрыл глаза
Ему было хорошо
Она глянула через его плечо в телевизор
Она чуть не расхохоталась во весь голос
Она хотела спросить, не может ли он дать ей прикурить
Что за чокнутый тип эта рок-звезда
У её младшего брата есть все его пластинки
Знал бы братишка, какой он на самом деле, выкинул бы их
Вскоре он её оттолкнул
Дал ей пачку денег
Сказал: теперь всё, спасибо
Пошла вон
***
Они много не лгут
Просто нечасто говорят правду
Правда немного для них значит
Им можно лгать или говорить правду
Им безразлично
Чмори их, если хочешь
Ешь их вилками
Или уничтожь их просто так
***
Звери в муках
Потеют и вопят
Потеют и вопят
Пули вышибают мозги по квартирам во всём городе
Дворник повесился в подвале
Поругался с Господом Богом
Оставил записку, что сожалеет о своей жизни
Жаркая ночь ломает челюсти
В любви и аду всё справедливо
А если тебе не нравится, доползи на карачках
И сунь голову в духовку
Вдохни глубоко
Сдохни в этих комнатах
Вопя из-под гипсовых надгробий
Героиновый культ
Внутриутробный кошмар
Скользя по ледяному костылю
Нет выхода кроме наружу
***
В Нью-Джерси она сказала:
«Я всегда мечтала, чтобы ты вошёл в меня».
В Род-Айленде пришло шестеро и никто не хлопал
В Питтсбурге она сказала:
«Ты самый роскошный чувак в моей жизни».
В Миннеаполисе свиньи арестовали Джо
В Де-Мойне она сказала:
«Когда ты кончаешь в меня, это так замечательно».
В Нью-Брансвике он сказал, что я хиппи
В Бирмингеме он сказал, что я
«Бездарный тупица, беззастенчиво ворующий из дурных источников».
В Мэдисоне она сказала, что я типичный говнюк
В Вашингтоне я процитировал Гитлера, и она разрыдалась
В Афинах я пытался ****ься за полицейским участком
В Сент-Луисе она сказала, что ненавидит всех мужчин
В Нью-Орлеане он сказал, что меня сейчас кто-то вздует
В Пенсаколе она ушла от меня, не сказав ни слова
В Дэйтона-Бич она сказала, что я свинья
В Майами по моему лицу ползали клопы, и я не мог уснуть
В Джексоне она сказала:
«Тут жарко и всё медленно.
Вот почему мы много ****ся, много дерёмся, много жрём и много пьём».
В Филадельфии я ****ся в кабинке мужского туалета
В Коламбии он сказал:
«Власть белых – это хорошо», а я ответил:
«Хайль „Бадвайзер“.
В Вермонте я видел, как его сбила машина
В Олбани я видел, как его забрали в дурдом
В Бостоне она сказала, что её подруга не стирала рубашку, потому что я вытирал ею пот
В Линкольне пришли двадцать человек, и все они сидели сзади или рано ушли
В Мемфисе он колотил по сцене медным кастетом
В Хобокене меня рвало последние три песни
В Чикаго меня рвало последние четыре
В Цинциннати я блевал кровью
Здесь в Лос-Анджелесе я пережидаю
***
Люди теряются
Будильник прозвонил, и кто-то потерялся
Вдруг оказалось, что прошло пять лет
Та же работа
Они смотрят на себя в зеркало
Не в силах понять, куда они девались
Грязная закулисная интрига
Кто-то потерялся и был уничтожен
Люди бродят по улицам, как бессловесные твари
Хватает ума лишь на жестокость
Они прикованы к телевизору
Можно откупорить ещё одно пиво
Солнце заходит на другой день
Саморазрушение медленное и полное
Какие гадости мы делаем с собой
***
Мне звонят безумные девушки
Поздно вечером
Их голоса звучат, словно с другой планеты
Как-то ночью одна звонит из какой-то психушки в округе Ориндж
Рассказывает, что её засунули туда родители
Они больше не хотят её видеть
Старший брат сказал ей, что она уродина
Она ему верит
Она рыдает в трубку
Говорит, что он встречается с девушкой, которую прозвали
Мисс Хантингтон-Бич
Она спрашивает, правда ли она уродина
Я отвечаю, что вовсе нет
Она говорит, что её брат – мой большой поклонник
И он бы не поверил, что мы сейчас разговариваем
Она говорит, что живёт в палате
И вокруг неё всё время множество других детей
Крутая жуткая реальность
Ей ещё нет тринадцати
Она спрашивает, нельзя ли позвонить как-нибудь ещё
Я говорю, конечно можно
Она говорит пока и вешает трубку
Я смотрю в потолок и пытаюсь заснуть
Мне сейчас так одиноко
***
1:22 ночи
Телефонные звонки
Межгород
Она бросила лечение
Нервничает из-за того, что у неё новый психоаналитик
Хочет, чтобы её подруги тоже слезли с наркотиков
«Она пашет как проклятая всю неделю.
Получает зарплату в пятницу и всё уходит в нос.
Пытается бросить, но это трудно».
Она говорит, что весь прошлый год она сидела на таблетках
Она сидела у себя в комнате, уставившись на стену
Её домашние делали вид, что её здесь нет
Она ходит в бары, чтобы побыть среди людей
Она не может оставаться в одиночестве надолго, иначе у неё съезжает крыша
Говорит, что приедет в Лос-Анджелес
А голос такой, точно она говорит во сне
Я говорю, что мне через несколько часов вставать
Она злится
Говорит, что я избегаю её
Обзывает меня всякими словами и вешает трубку
Ещё одна ночь испорчена
***
Она звонит мне из психушки в каком-то захолустье
Рассказывает, как её держат в смирительной рубашке
Говорит, что ей становится лучше
Сама этого не чувствует
Но ей твердят, что ей всё время становится лучше
Я думаю о ней, пока она говорит
Она делает в штаны
Мужчины в халатах цепляют к её голове электроды
Я думаю о лабораторных крысах
Запахе дерьма
Всем этим людям становится лучше
Яркие лампы
Белые простыни
Этот чужой человек
***
7 марта 1989 г. Линц, Австрия:
Один в комнате
В магнитофоне играет «R.E.M.»
Уставившись в пол
Вниз смотрит одинокая лампочка
Ожидая сна
Ожидая передышки для мозга
Много часов назад я был в другой комнате
Выступал перед множеством людей
Теперь я здесь
Никто не знает
Так что ж?
Я могу сложить сотни таких ночей
Как кирпичи
Выстраивать всё выше и выше
Так всё равно происходит
Так что ж?
Особая смелость для этого не нужна
Я понял, что нужно много сил
Выдержать самого себя
И это всё труднее
Я не знаю
Становлюсь ли я умнее и сильнее
Или просто лучше одурачиваю себя
***
К теме убийственных тенденций голландских дорог.
Я заметил одну штуку с водителями. Их глаза удивительно интенсивно сфокусированы на чём угодно – кроме того, что прямо перед ними.
Сегодня я слышал множество гудков, и вслед за ними – рёв и вопли на французском, немецком, английском и испанском, но ни одного крика на голландском. Ага – все туристы.
Будьте осторожны, беспечные путешественники, жалко, если вас «Америкэн Экспрессом» отправят домой в Карбондейл, Иллинойс, в мешках для трупов марки «Евро-Отдых».
***
К чёрту эти выходные.
Дайте мне работу, чтобы я не был вынужден постоянно заниматься самоедством.
Я огибаю углы, я всё время вижу себя в кирпичах.
Этот город напрягает меня чужим застоем, удушливой тоской и сожалением.
Крошечная точка на карте, зыбучие пески ума.
Трюхай себе через парк, холодный ветер с моросью, словно тебя обкашлял труп.
Конечно, я хорош, у меня здорово получается себя дурачить, чтобы обфинтить отчаяние с грацией матадора.
Я могу напялить усталую улыбку и носить её, не показывая вида.
Как в любом виде человеческой изоляции, трусливо, а иногда и просто обязательно пробираться сквозь то дерьмо, что тебе подбрасывают.
Отрываться от ночи, которая напоминает обо всём, обо что спотыкаешься.
Я знаю, ты знаешь, о чём я.
***
Сожаление – скверная разрушительная роскошь, её следует избегать всеми способами.
Сегодня я думал о том, сколько лет провёл в дороге «Black Flag».
Дорога постоянно поворачивает меня ко мне же.
Смятение, сравнение, у них общий трип.
Мне трудно иметь дело с моим прошлым.
Иногда мне хочется самому себя запереть под замок, чтобы не видеть лиц и мест, которые напоминают мне про места и лица.
Меня это терзает, как выступление где-то в пятый раз.
Я играл в одном зале в Амстердаме, где прямо на сцене мне исполнилось двадцать два.
Иногда трудно убедить себя, что ты не идиот.
***
Не цепляйся за время
Оно идёт с тобой или без тебя
Всё равно что цепляться за проходящий поезд
Не цепляйся за людей
Ты только ранишь себя
Не привязывайся
Не цепляйся ни за кого и ни за что
Вышвырни воспоминания
Вырви их как больные зубы
Не привязывайся
Что было – то было
С этим нелегко
***
Большая луна над реками, которые мы пересекаем.
На дорогах полно обломков и печали, по радио меняется старая музыка.
Мои руки пахнут бензином.
Женщина в забегаловке сказала, что все служащие или анонимные алкоголики, или анонимные наркоманы, или просто «торчки».
Сколько раз уже на этой дороге?
Станция за станцией, до изнеможения.
Давай быстрее и дальше, чтобы не было времени оглядываться.
Чтобы не видеть, как от тебя отпадают и разбиваются кусочки.
Трескучий голос по телефону усиливает расстояние.
Ухом к трубке, чтобы лишь наполовину слышать голос из другого мира.
Мира, не подсевшего на движение.
Пролетают мили, разглядываешь трещины у себя на руках.
Дышишь бензином, всё глубже проваливаешься в себя.
Сегодня вечером по FM был Рой Орбисон.
«О, красотка» больше ничего не значит для меня.
Она кончилась за пятьдесят тысяч миль отсюда.
***
На ***
Жизнь – позорище
Каждый вздох грозит спустить с тебя штаны
Враньё громоздится непристойными кучами
И я поневоле думаю о покойнике
Который повесился у себя дома на шнуре
Записка у него в кармане гласит:
Я остановился, но это не остановило меня
Я не собираюсь стареть
Я не люблю эту кучу
Я остановлюсь
Но это не остановит меня
Слова языка выпадают у меня изо рта
Ритуальная привычка
Любовь ненавидит
Правда лжёт
Бля бля бля
Подходящие методы пытки
Наслаиваются накапливаются набиваются во все поры
Пока ты не вынужден встать с собой рядом
На полусогнутых
А клоунские рожи щерятся
Нет ни движения, ни противостоянья
И нет моей руки на глотке жизни, что будет давить
Выжимать определение из этого нездорового смятенья
Жизнь – это оскорбление
Так на *** её
Я тащу её по следу тлеющих углей
И я не хочу слышать о том
Что, по-твоему, ты олицетворяешь
Потому что это ничто
Мебель, ящики, костры, списки
Труппа съёмщиков
Объятье, поцелуй, долгий взгляд
Падает на пол коридора смертников
Жизнь есть позорище
***
Некоторые вещи слишком позорны
Я бы никогда тебе сказать не мог
Я б никому сказать не смог
Как много я думаю о тебе
И как мне это страшно
Каждое утро, когда разжимаются челюсти бессонницы
Смотрю на твою карточку
Я думаю о твоей болезненной робости
Твоей разрушенной уверенности в себе
Твоей невероятной красоте
Как меня тянет к тебе
***
Ты причина того, что я не всегда хочу умереть
Когда я с тобой, жизнь стоит того, чтобы жить
Вдали от тебя мне странно и больно
Когда я смотрю в твои глаза
Я вижу как жестоко жизнь обошлась с тобой
Хорошо, если ты упадёшь
Я подхвачу тебя
Тот, кто захочет тебя обидеть
Должен сначала убить меня
Я никогда не смогу вколотить слова в строки
Равные скорости твоего присутствия
***
Я никогда не дам тебе понять, как ты ранишь меня
Нет, я никогда не скажу тебе
Последние несколько месяцев загнали меня в себя
Тебя забыть нелегко
Время меня лечит
Я держу свои чувства в себе, помогает
Я не понимаю тебя или таких как ты
Я прекратил себя курочить
Я больше не могу сносить побои
***
В мёртвые часы
Сидишь в моей комнате
Закрыв лицо правой рукой
Играет музыка
Ты думаешь о нём
О его руках в твоих волосах
О том, как он закрывает глаза
От запаха твоей кожи
О своём дыхании на его шее
***
Когда она
Вдали
Я вижу, как пытаюсь удержать её
Я никогда не ведал такой боли
***
Когда ты сойдёшь с ума не будет ничего
Когда ты сойдёшь с ума не будет никого
Ничто не обнимет тебя
Никто не полюбит тебя
Никто с тобой не заговорит
Но это неважно
Неважно, если стены серы
А время поло и одиноко
И проходит свистя и шипя, словно ветер в высоких травах
Пожимаю плечами и смеюсь на пути к смерти
Я не знал ни мгновенья настоящей жизни
Смотри, как я бегу, бездумно и бесцельно
Вперёд
***
Если бы я думал что это поможет
Я бы остался с тобой, сколько нужно
Я показал бы тебе кое-что другое
Не то, о чём я всегда говорил тебе правду
Как сейчас
Я принял всё, что мог
Твоя пустота швырнула меня в глубокую яму
Мне бы лучше сейчас тебя ненавидеть, я знаю
Но не могу
Я пытаюсь, но по-прежнему думаю о тебе одинокой
Ты как осколки стекла на полу
Трудно с твоей перевёрнутой яростью
Удачи тебе
***
Моё одиночество так велико, что переросло меня
Бредёт со мной – бредёт пустыня в ногу
Иногда наши плечи соприкасаются
Словно зубы вгрызаются в мою плоть
Новый неведомый провал пустыни открылся предо мной
***
Если ты хочешь сделать больно им и их ещё не родившимся детям
Всегда говори им правду
Встретившись
Заглядывай им поглубже в глаза
Возьми тех, кто хочет властвовать тобой
И обрати игру против них
Не давай им никакой пощады
Уверься, что ты рассказал им всё о крови и боли
Пусть говорят, что хотят
Ты сам способен вызвать их реакцию
Отныне всё здесь – кровь и смерть
Тебе не придётся долго ждать
***
Сделать шаг в эту огромную опустошающуюся пустыню
Это залитое светом, наполненное надеждами пространство
Этот космос, что сводит нас к правде
Принять этот жизнеподавляющий процесс
Постоянно ебстись со смертью
Выжить в этой бойне, не убив себя
Вот так так так
***
Для меня тени вечно расширяются
Громкость тишины непрерывно возрастает
Отделение от себя
Чтобы идти рядом со своим телом
Я слышу их голоса, как ветер в высокой траве
Тьма рвётся вперёд
***
Если бы я мог, растаял бы в твоих руках
Исчез бы, как десять мёртвых языков
Я б не сопротивлялся
Я бы не лгал тебе
Не думаю что смог бы ещё лгать
Я слишком стар для этих юношеских штучек
Я хочу полюбить кого-то, пока не сдох
Поспеши
Осталось уже недолго
***
Мы только жрём, дрыхнем и не знаем, чем платить за жильё
Где-то есть настоящая жизнь
И те кто живёт ею
А как же остальные
Парализованные телевидением и полицейскими захватами
Увы
Жизнь расширяет и наращивает дистанцию
***
Одиночество, порождаемое миром
Мы не даём ему остановиться всю ночь напролёт
Ожидая тупого мгновенья, или множества тупых мгновений
Чтобы ускользнуть от боли
В эти неподвижные безмолвные ночи я чувствую его сокрушающее колесо
Есть ли в мире кто-нибудь, кого я могу узнать?
Я устал от того, что настолько знаю себя
***
Я неуязвим
Слишком измотан, чтобы замечать что-то
Слишком параноик, чтобы спать или слишком долго удивляться
Слишком унижен и замкнут, чтобы помочь себе
Реальная жизнь с этим не сравнится
***
Любовь исцеляет рубцы, оставленные любовью
Мы все лицемеры
Отчаянно ищем
Пока наша способность чаровать
Не начинает отнимать слишком много сил
Или не исчезает, к нашему ужасу
Мы умираем, пытаясь поразить друг друга
Лучше б меня почтила молния
***
Мне нравится мой мир
Сейчас я способен вытерпеть только его
Подступишь слишком близко – и тебя уволокут на дно
Они ебут мне мозг
Иду в магазин и вынужден это слушать
Это нескончаемая трагедия
Наступила ночь но
Ни одного выстрела
Хорошо бы, солнце взяло выходной
И оставило меня в темноте хоть ненадолго
Чтобы я излечился
И попробовал понять, почему у меня всё наперекосяк
***
У меня мания документации
Я должен записывать каждую капельку
У меня хорошее оборудование
Я пропускаю немного
Это болезнь
Одержимость презрением к жизни
Для жизни нам всем нужна болезнь
Способ показать свой страх смерти
У меня зафиксировано много часов разговоров
Целые страницы слов в каталажке
Видеоплёнки двойной жизни
Вечного срока
Не попадайте в это место
***
Всё это важно и бессмысленно
Депрессия вгоняет свой автомобиль мне в спину
И чем дальше, тем хуже
Иногда я даже говорю с трудом
А по телефону и вовсе немыслимо
Сегодня вечером пытался поболтать с женщиной
И через полминуты мне захотелось повесить трубку
Через несколько дней начнутся гастроли
Начинай гастроли или убей меня
Сейчас мне уже всё равно
***
Не подходи близко
Тебе будет больно
Это всё что я умею
Я не могу перевести боль в слова
Которые не вызывают боли
Не говори мне, что любишь меня
А то я стану думать о своей матери
О тысяче разбитых окон
О годах подавленных криков в подушку
Столько ненависти, что хрустят рёбра
Я проложу в глазах мили расстояний
Я вгоню безмолвие в свой мозг
Что угодно, лишь бы удрать
Уходи прочь, и чем быстрей, тем лучше
Никогда больше не говори обо мне или со мной
Слишком поздно
Для всего этого
Смерть – единственная тень на моей дороге
***
Мужчины его обнимали
Женщины просили пойти с ними домой
Деньги так и сыпались
Он был так одинок, что хоть плачь
Если бы знали, как он живёт, расхохотались бы
Иногда всё это казалось ему наказанием
Ни за что не спастись от унизительного родительского ада
Хоть те уже умерли
Теперь ему платят за его самоунижение
Его всё время от себя тошнит
Во имя истины
Одиночество и отчуждение душат его
Он говорит людям: живите
Он говорит себе: умри
***
Я живу за стеной шрамов
Страшных шрамов
Редких рубцов
Я не люблю думать о себе
Хотя мне нравится поднимать тяжести
Мне нравится чувствовать боль
И ничего больше
Я спасён от своего сознания
Ночи опять наполнены болью
Я ничего не могу сделать с этой болью
Плохо мне
За стеной рубцов
Я туго подрублен
И не хочу, чтобы они меня знали
Я говорю им всё, и ничего не остаётся
Эту роль я приберёг для себя
Наверное, чем глубже я ныряю в эту боль
Тем лучше я справлюсь с ней
Вот так я ненавижу эту дрянь
***
100 женщин бросили меня сегодня ночью
И я не слишком хорошо это выдержал
Пинал себя за то, что так случилось
Пинал себя за то, что всё зашло так далеко
Я потерял себя в перетасовках
А теперь в комнате холодно
Вдруг наступила ночь субботы
И никакого волшебства тут нет
Выходить на улицу слишком опасно
Не вру
Я горжусь, что я самый одинокий человек на свете
Проклятье
***
19 декабря 1991 года
Кончилась часть моей жизни
Убили моего лучшего друга
Прямо у меня на крыльце
Он никого не обижал
Человек который выстрелил ему в лицо
Так и не узнал, как его зовут
А я всё ещё жив
Ну, как бы
Но отныне
Моя жизнь ёбнулась, идёт без цели
Без вдохновения
Маска с которой я умру
***
Когда темнеет, я жду чего-то ужасного
Наверно, кто-то будет в меня стрелять всю оставшуюся жизнь
Как в сериях телеспектакля
Кошмары приносят мне прямо к двери
Приходит темнота, и я жду больше ужаса
Наверно, мы останемся друзьями на всю жизнь
Я плаваю в мешке с убоиной
Всё провоняло мясом
Каждый – убийца
Вот я смотрю на них всех
Ловлю их взгляд
Даю понять им, что убью их в ответ
Один взгляд – и они понимают, о чём я
Я запираю за собой дверь
И мне хочется напасть на всё, что движется
Я знаю, каковы сейчас люди
Забирают у тебя деньги
Разбивают тебе сердце
Или вообще пытаются тебя убить
Вот я гуляю по улицам, как тайный зверь
И некоторые меня знают
Но не все
Тому, кто сцепится со мной
Я вырву глотку
Он вообще не поймёт, с кем связался
Я живу на задворках человечества
Я исшрамлен на всю жизнь
Вот всё, что это для меня
Время, оставшееся здесь
Время, потраченное на прогулки в городской грязи
Вдохи и выдохи, заточка зубов
В ожиданье чего-то ужасного снова
***
От каждого медленного танца замирал дух
Прибивал моё сердце к стене
Я верил каждой медленной песне
Меня пьянили запах и движенье
Каждая немного разбивала мне сердце
А теперь не осталось ничего, кроме горечи познания
Утомления от того, что всё это видел
Лужа крови в грязи
Реальное время начало кончаться
А дальше – всё легенда
***
Сыщики обшаривали мою квартиру много часов
А я сидел в свинарнике
И узнал об этом лишь позднее
Они рылись в продуктах на кухне
Я вернулся домой, а там всё перевернули
Всё крыльцо в крови моего ближайшего друга
Они ищут то, за что нас можно замести
Эти говнюки прошерстили даже чердак
Им интересно, почему у меня так много кассет
Говорит со мной, внушая, будто он мне друг
Я смотрю на него и знаю: он думает, я подонок
Если я уступлю этим говнюкам хоть что-нибудь, они победят
Сами знаете
В мире так много говнюков
Что поразительно, как вообще в нём могут жить люди
Свиньи спрашивали, не гомики ли мы с Джо
И испытали такое облегчение, обнаружив, что нет
Ё6 твою мать, свинья
Будто я должен тебе что-то доказывать
Даже представить себе не могу более ёбнутой ситуации
Теперь я вынужден всё время разговаривать с этими засранцами
И они ещё расспрашивают обо мне других
Будто я что-то замышляю
Я у них что – подозреваемый?
Не-ет, но они – точно свиньи
***
Джо, видел бы ты, что о тебе трындят таблоиды
Они просто в восторге от того
Что твой отец был женат на сучке из «Ангелов Чарли»
Пишут о её горе
Что вы были так близки
Типа вы всё время тусовались вместе
Как тебе было 29 и ты играл в «Black Flag»
Один из дерьмовых дружков твоего отца врал
И нёс какую-то херню
В «Инкуайрере» ты выглядел здорово
Отличные снимки где ты и эта, как, ****ь, её там звали
Я видел её на поминках по тебе
Хотелось плюнуть ей в рожу
Твой отец устроил их в «Гаццарри»
Все его друзья из анонимных алкоголиков там были
После того, как вся эта липовая публика, которая тебя не знала
Высказалась и поздравила себя с хорошим выступлением
Отговорила всю эту херню о боге и анонимных алкоголиках
Твой отец встал в конце очереди
Чтобы они могли подходить и беседовать с ним
Твоя мать никого там не знала
Просто стояла в сторонке
Со своим мужем и твоей сводной сестрёнкой
Они не привыкли к голливудской тошноте
Это было мерзко
После этого мы пошли посмотреть на твоё тело
А твой отец не пошёл
И на похороны тоже не пошёл
Не знаю почему
Может, потому что там слишком много людей
Слишком занятых собственным горем
Чтобы сочувствовать ещё и его
Мне тебя не хватает, старик
Смотрю на твои фотографии не могу смириться
Вчера мне хотелось забраться в фотографии и остаться с тобой
В последнее время я много думал о том, чтобы сдохнуть самому
Жить без тебя – довольно скучно
Я должен сказать тебе, Джо
Я делал всё для тебя
Я надеялся, что если я вырвусь отсюда и сделаю что-то хорошее
Ты увидишь, что можно сделать что-то великолепное
Как я сказал тебе вечером перед тем, как ты умер
У тебя огромный талант
Потому что ты не лгал
Я восхищаюсь этой правдой
Ты будешь вдохновлять меня всю оставшуюся жизнь
Теперь я вижу, что её, быть может, осталось не так уж много
Этот говнюк уничтожил тебя быстрее
Чем можно выключить свет
Когда я смотрел на тебя – ты лежал на тележке
С дыркой от пули в виске
Залепленной воском гробовщика
На пороховые ожоги у тебя на лице
Как храбро с твоей стороны быть таким мёртвым
Быть тем, чего мы боимся больше всего
И вот ты отколол этот номер, такой пустяк
И даже слегка ухмыляешься
Но ты весь холодный и пахнешь формальдегидом
Так трудно было уйти из комнаты, где ты лежал
С третьего раза, кажется, получилось
Я всё время возвращался сказать тебе что-то ещё
Казалось, всё мало
Никогда не будет достаточно
Прошу, приснись мне поскорей
Мне так тебя не хватает
Мой дорогой друг
***
До 1992 года осталась пара часов
Я остановился у кого-то дома
Мне почти 31
Все мои вещи – на складе
Я один и собираюсь оставаться им дальше
Взывать к более нежной натуре женщин –
Сплошная трата времени
Как смешно
Мерзейшие проклятые людишки в моей жизни
Я одинок в целом мире, и ничто этого не изменит
Моё одиночество жжёт меня изнутри
Ну и пускай, потому что
Я один из никого
Никогда мой путь не был мне так ясен
Смерть вырвала почти все слова из моей речи
Слова – болезнь
Действие – лекарство от неё
Смерть шла со мной весь год
Говорила со мной в ночи
Я отвечал ей бессонницей
Мои глаза жёстко блестят от паранойи
Я мешаю хохот с яростью
Действенность с отчуждением
Красоту с неистовством
Восходящее солнце – мой немой боевой клич
Изнеможение – моя победа
Смерть – моя мера себя
Я не признаю ни ровни, ни союзника
Я понимаю:
Смерть – мой повелитель
И определение абсолютной власти
Мой путь ясен и лежит передо мной
Ветер свистит в ушах
Я мечтаю о пустых просторах пустыни
И иду дальше