Смеется изморозь на нервах - проводах,
Синицы - мысли заседанья отменили.
Кошачьей поступью кружит во мне вода,
Стремясь сосудами добраться до извилин.
Сверчком в углу свернусь, вмерзая в лёд.
Не пробудиться взгляду из металла,
Когда все переплавлено в свет звезд,
Оставив привкус горьковатый стали.
Оскал кота чеширского в очках
Вдруг отразится дикой испариной.
Кого судьба оставит в дураках?
И чей же путь, как мой, не станет длинным?
Боятся только страха, но не зла.
Добро порой доверья не внушает...
В двух отраженьях вогнутых стекла
Лёд в пляске огненной неспешно, но растает.
Пусть не останется жестокости на дне
Пугливого когда-то, как синица,
Что я до времени запрячу в рукаве,
Зрачка хрустального, хоть явь в него вонзится.
Пусть под ударами, оставшись безо льда,
Не дрогнет сердце, смоченное ядом.
Добычей станут, не помехою, года.
И журавли со мной летают рядом.