От одностишия
до двадцатитрёхстрочья
1
Любая ночь кончается рассветом.
2
По радуге желаний через реку
Пройти не каждому даётся человеку.
3
Негодяи склонны предавать
Даже если нету настроения,
Таковыми их родила мать.
4
Воевать за правду не грешно.
За Родину сражаться – долг любого!
И всё-таки, не каждому дано
Суметь убить в себе сомненья довод.
5
Затею гнусную лелея,
Купив прощенье наперёд,
Они сжигали Галилея
Под одобренье ротозеев,
С тех пор не поумнел народ.
6
Сыплется лирика чёрная
Пеплом холодным на простыни,
Хочется ужаса полного,
Хочется траура постного.
Кажется всё это глупостью:
Мир упивается грубостью.
7
На дыбу я страну не вёл,
Но и не прятался от дыбы…
Ты, мой народ, хотел крамол…
Что по-иному не смогли бы?
Что ересь сахара вкусней?
Не жаль вам загнанных коней,
Торгуйте ж совестью своей.
8
Нам больше не встретиться, всуе,
Твои так нежны поцелуи.
О, эхо смеющейся девы,
Надменной, но сбывшейся всё же,
Ты ведьма, ты дьявол, ты демон
И всё-таки ангел, быть может.
Когда вдохновения нету,
Монеты коплю на советы.
9
Теперь в Украине по-русски
Не модно думы излагать,
Почётнее про Русь налгать
И мнений прочих избегать.
При этом, не давая спуску
Инакомыслию во всём,
Мы строим украинский дом.
Мы правду не желаем знать –
Привыкли мы со смаком лгать.
10
Жить, как на воле, стали мы,
Кичится чёрная спесь.
Что-то, увы, от Сталина
В этой свободе есть.
Дышим свободой якобы,
Горло свобода жжёт,
Скоро знаменьем знаковым,
Глупость предъявит счёт.
Но на свободу эту мы,
Даже ничуть не сетуем.
11
Ступенями огромными наверх
Уходит юность, не простившись
с детством.
Всё реже слышен неподдельный
смех –
Подложный достаётся, как наследство.
Казалось бы, спуститься вниз – пустяк:
И сил полно, и музы рукоплещут,
Но заключён с судьбою тайный пакт,
И возвращаться в детство просто
не с чем.
Поэтому не следует спешить,
На до и после истину делить,–
Размеренней на свете нужно жить.
12
Куда ведёшь меня, души моей палач?
Вокруг потёмки: снизу и вверху.
Моя душа, как крик, моя душа, как плач –
Сквозь слёзы я смеяться не могу.
Смеющиеся карлики грустны,
Мне жаль их всех – во лжи живёт
безумство,
Любой палач не чувствует вины,
Раскаянье, сменивши на презумпцию.
И змеями он душу мне оплёл,
Чтоб, не дай Бог, не вырвалась
из тела,
Но вопреки, не рухнул я на пол,
В ответ душа стихами закипела.
13
Войною на Россию вышел Карл,
Но карликом вернулся восвояси.
Всевышний негодяя покарал
И под Полтавой войском сбросил
наземь.
Мазепа ядом дружбу отравил
И нож вонзил в Полтаве дружбе
в спину,
А русский царь ему благоволил
И верил, словно брату или сыну.
Анафема мерзавца плоть растлила…
Раскаяние так и не пришло:
Уроки прошлого Украина забыла
И верит, что предательство зело.
Быть по-иному должно! И могло…
14
Грусть, словно Тамерлан,
Опустошает.
Вдова чужой Коран
В костре сжигает.
Их, вдов, уже не счесть,
И гложет скука.
Сказали: совесть есть
У этой суки.
Эпоха, как роман
С судьбой безбожной…
Уверовать в обман,
Увы, не сложно.
Не саблю, а стакан
Ношу я в ножнах.
15
Зловонит гарью от жрецов державы,
И скрип небес похож на конский храп.
С тех самых пор майданный воздух
ржавый,
То рак на теле Родины, то кап.
Последствия придуманного тура
Под слоганы сметают тот уют,
Который в нашу русскую культуру
Отцы и деды вкладывали тут.
Вокруг туман: в глазах туман, в делах,
У нас туманом делятся – не хлебом.
Туман у наших штурманов в умах,
Они его снимают прямо с неба.
Какая дурь, огромная во всём,
Мы на плечах своих её несём –
Экзамен на безволие сдаём.
16
Он был мужик – что надо!
Работал на заводе…
Он возглавлял бригаду
И что-то ещё вроде.
Но жизнь помчалась вихрем,
Спасаясь от прогресса.
И на заводе ихнем
Теперь не нужен слесарь.
Стакан ему спасеньем
Пришёлся в эту пору…
От водки в воскресенье
Он умер. Взвился ворон.
Он умирал в больнице,
Просил подать бутылку,
Чтоб вдрызг в канун напиться,
И душу сдать в рассылку.
17
Не женщина как будто, а мужик –
Великая Россия – преклоняюсь.
Не каждый поводырь душой велик,
Но не один впоследствии не каялся.
Эпитетами дела не спасти…
Лишь только ты расправишь в небо
крыла,
Тебя стремятся тут же извести
И с неба сбросить в тесную могилу.
Патологоанатомы сопят
И инструментом звякают спросонья…
Но колокольни русские звонят
О том, что ты, Россия, хлебосольна!
По острию натянутой струны,
Не чувствуя за ветреность вины,
Ведут народ Руси вперёд пророки
От достославной, всё же, старины,
Надеюсь – к постижениям высоким.
18
Я их кормил из рук своих,
Они взахлёб еду клевали,
Затем, наевшись, гвозди в стих
Моей поэзии вбивали.
Ссылал я душу в монастырь,
Чтоб без еды оставить ждущих,
Но так душила горло ширь,
Так райские кололи кущи,
Что я, спеша известь беду,
Опять для них варил еду.
Я не один такой кормящий,
Они из рук любого жрут.
Нажрутся и рукой громящей
Своих кормильцев в морду бьют.
Ну что тут, собственно, такого?
У каждого своя беда:
Кому-то красным делать слово,
Кому-то – рушить города…
19
До потери чувств любите жизнь,
Чувствуйте её душой и мыслью.
Ежели светла, воздушна мысль,
Знать не зря вы дорожите жизнью!
Если вы находите в себе
На удачу время и на славу,
Если не печалитесь в борьбе
За свою великую державу,
Значит, жизнь вы любите свою
Даже в самом яростном бою.
В каждом стебельке хранить себя
Мы должны, чтоб жизнь не угасала,
Чтобы жизнь ненужною не стала,
Нужно каждый раз любить сначала!..
Как великолепно жить любя!
До потери чувств любите жизнь,
Чувствуйте её душой и мыслью.
Коль светла и невесома мысль,
Значит, вы в ответ, любимы жизнью.
20
Новых сюзеренов Украина
Ищет для себя в чужой земле.
Перейти готова на мякину,
Чтоб личину удержать в седле.
Неприлично всё виляет задом
Нынешняя киевская власть,
Назревает не измена – «зрада»,
Как закономерная напасть.
Мало ль крови пролито когда-то
Было на земле Руси былой?
Украина ль в этом виновата,
Или те, что правили страной?
Родину разменною монетой
Ставили предатели всегда.
Прикрывая срам свой этикетом,
Ходит по Украине беда.
Падальным червём вползает в души
Разъедает братство изнутра,
А правители сироп вливают в уши:
–«Нэзалэжнисть», граждане, ура!
21
Кто стихов не пишет – не воюет –
Прокуроры хором подтвердят.
Видимо, воюю потому я,
Что меня души лишить хотят.
Если бы у вас пытались душу
Выскрести из плоти – полбеды.
Но в мою, как в клизменную грушу,
До краёв налить хотят воды
И обратно вставить. Не беда ли?
Как я буду жить с душой такой?
Нет уж, лучше, братцы, поскандалить
И пойти стихами, как войной.
Пусть на карликов, но их войска
бессчётны,
И законы писаны под них…
Скольких загубили всенародных
Карлики ударами под дых.
Потому, их упреждая этим,
Не жалел стихов, как пули, я.
Долго будет длиться на планете,
Только обыватель не заметит,
Эта беспощадная резня.
22
Отспорил, отругался, отскандалил…
Какая высь! А я не замечал.
Какие жизнедышащие дали
Я, право дело, чуть не прозевал!
Смеётся лето голосом ребёнка:
Беспечно, откровенно, ярко, звонко!
Я эхо лета слышу, я дышу
Кипением цветущих ароматов,
Ура! Я больше не ругаюсь матом,
Я сердце лёгкое теперь в груди ношу.
Ромашками запахло и полынью,
Как сладко пахнет горькая полынь!
Смешалась лирика души с небесной
синью,
И стала перламутровою синь.
На озеро любви слетелись птицы,
Все стали пить озёрный эликсир…
Я тоже подошёл испить водицы,
И грудь запела тысячами лир.
Что спорить? Что ругаться?
Что скандалить,
Когда душа скандалить не даёт?
Какая высота! Какие дали!
Какое солнце каждый день встаёт!
23
Белокаменные храмы
В городе стоят…
Небо помнит – не всегда мы
Жили наугад.
В небо многие шагнули
С колоколен тех:
Кто-то в марте, кто в июле…
Доживу за всех –
Долго жить не грех!
На горе стою у храма –
Как прекрасно днесь!
Православный самый, самый
Я на свете есть.