Пасху праздновали всегда, даже в семьях очень строгих атеистов. К ней взрослые обязательно проращивали пшеницу или рожь.А детишки, как козы, прыгали по мокрым сугробам и обрывали вербу и берёзу, счастливые тащили эти веники домой. В жарко натопленном доме, расставляя по окнам банки с водой и, вдыхая оттаявший запах леса, рассматривали наметившиеся почки. И как бы ни назывался этот праздник, но яйца красили, и дурманящий запах печёного волшебства наполнял дом. И никак малышня не могла дождаться этого светлого воскресенья!
А наша мама всё крутилась у духовки и попутно убирала дом - всё белело и сверкало чистотой. Парадные чехлы на венских стульях слепили глаза моих братьев- погодков четырёх и трёх лет, с изумлением наблюдавших, как весёлая, ловкая, молодая(но вся седая) мама подбеливает печку. Последний штрих - и всё. Можно пострелов мыть, кормить и баюкать. Завтра будут гости, будут песни под аккордеон и, может быть, слегка захмелевший глава семьи , с гордостью за такую хозяйку, с любовью назовёт её при всех Анютиными глазками. Будет кружить её в вальсе,украдкой прижимая к себе сильнее, чем надо бы при людях. И забудется ленинградская блокада, смерть двух первенцев. Будут гости рады их дому, весёлы и беззаботны - они пережили эту войну.
Засопели малыши - зеленоглазое мамино счастье. Теперь можно и родителям в баньку. Расслабленные, идут они из бани, каждой клеточкой вдыхая тонкие весенние запахи леса, звёзды высоко и чисто улыбаются им, лёгкость в теле, истома.
"Сейчас прийдём, дома чистота и сразу в кровать",-мечтательно говорит мама.
Но что это? Через порог ступить невозможно - вся зола из печки, залитая водой, по ковровой дорожке ровным слоем пролегает тропой до зала, до белоснежного, в выбитом "ришелье" чехле, дивана, до фикуса,чья бочка любовно обвязана накрахмаленной простынью. Кошка со вздыбленной шерстью от ужаса происходящего сидит на полке для шляп, онемевшая и злая. Пахнет гарью, копотью. Белоснежные чехлы на стульях и скатерть - в чётких отпечатках ручонок маленьких обитателей этой квартиры.
"Боже, какой кошмар!" - выдыхает мама, горестно сползая по дверному проёму спиной и садясь на порог. Плачет, да плачет так, что мальчишки в шоке. В глубоком недоумении,
вытаращив глаза, они выстроились по струнке. Из солидарности с мамой во-вот заревут. Первый раз в жизни они увидели, как их всегда поющая мама, рыдает. В глазах пацанов читается горе и, чтобы хоть как-то остановить мамино рыданье, они заявляют: "Мама, это не мы, это папа! По фикусу побегает, побегает, а потом по дорожкам...".
Папа, в возмущении от своей предполагаемой храбрости и ловкости, начинает полночный допрос: " А зачем же Вам, господа, понадобилась зола из печки, позвольте Вас спросить?"
- Так мама не успела её вынести, мы хотели помочь, а зола горячая, вот мы и полили её водой. Стало грязно, мы её в фикус носили...
- Так кто же всё-таки по фикусу бегал? - уже успокоившись и, смеясь глазами, вопрошает
мама.
- Папа,- упорно настаивают мальчики.
- Ну, если всё это безобразие сотворил папа, пусть он и убирает, а я спать, спать...
Утро. Светлое Воскресенье! Бронзовой патиной проступающей зелени, словно легкими мазками художника расцвечены черно-белые отроги Джунгар. В доме тишина и только солнечные зайчики скачут по свежевыбеленным стенам.Ковровые дорожки - на заборе, дома тепло, тишина. Мама замерла у окна...
- Господи, какая все-таки красота у нас! Боже мой, скоро гости,- спохватилась женщина и метнулась на кухню. А там целый таз очищенных яиц, так любовно вчера окрашенных. И скорлупа, скорлупа - яркая, разноцветная, как конфетти, по всей кухне.
- Миша, Миша, что ты, ну куда ты смотрел?
Сонный, лохматый отец не понимая, за что ему такое счастье дано:
- Аннушка, я всё, всё убрал, вымел, они ведь спали!
В детской мирно сопят два зеленоглазых "труженика", выкрашенные во все цвета радуги. Видимо, они решили, что если уж они расстроили мамулю с этой золой, то уж всенепременно помогут ей, если заранее очистят эти яйца, чтобы гости знали, какие заботливые сыновья растут в этой семье. И трудолюбиво, упорно, всю ночь, чистили крашенки...
Гостей встречали радостно. Братья, только что заново намытые, расчёсаные, в новых матросочках и сандальках, скрипящих при ходьбе. На столе в пророщенной зелени красовались очищенные белобокие яички.
Удивлению, вопросам и смеху гостей мальчишки радовались от души. Они гордо сидели за столом, уплетая дрожащий холодец и ароматный кулич, справедливо полагая, что если бы не они, не так радостна и светла была бы Пасха.