Плыл в молчании гордом
одинокий ковчег.
Но взвились три аккорда
над пучиной ночей
в тьме прокуренной кухни
бликом вечных снегов.
Уши вяли и пухли
у друзей и врагов.
В волхвовании кротком
не остыла струна.
Только, песня-сиротка,
ты уже не нужна.
Ты уже не успела
к пробужденью времён,
чтобы я ему пела,
чтобы он был влюблён.