Озарена вся площадь светом.
Здесь праведный вершится суд.
Весь день на зов глашатых трубный
Стекался разношерстный люд.
Трущобы, паперть, закоулки
Пустеют, источая смрад,
Их обитатели по праву
Венчают праздничный парад.
Со стоном захлебнулись звуки
Средь грязной брани, злобных шуток
Клятвопреступников, злодеев,
Детоубийц и проституток.
Маркизы, графы, герцогини,
Король в сверкающем уборе
Объяты нестерпимой жаждой
Мучений, пыток, боли, крови.
Толпа уставших бесноваться
Застыла, разомкнув редут.
Все громче нарастают крики:
«Идут, проклятые, идут»!
Простоволосые, босые
Подвластны чьей-то злобной воле,
Они бредут полунагие
В оцепененье впав от боли.
В припадке страстном исступления
Камнями, грязью в них швыряли,
Досужие до обвинений,
Поборники чужой морали.
Вон та, что справа в рваной робе,
Ее в толпе всегда узнают,
Имен по колдовству сообщниц,
Как ни пытай, не называет.
Зеленоглазая поодаль,
Что с рыже - огненной косою.
Нет, просто так не наделяют
Такою дьявольской красою.
Брюнетка с родинкой на шее
Всех веселее и богаче.
Посмотрим, как тебе поможет
Твоя проклятая удача.
А та, бесстыжая, на землю
Не опустила глаз ни разу,
Что непокорным гордым нравом
На город навлекла проказу.
Убийц, доносчиков, шпионов
Терпеть насмешки над собою.
Чья власть несчастных наделила
Нечеловеческой судьбою?
Молитесь, грешные, и кайтесь,
Вас ждут объятия Христа.
Но тщетны все увещевания,
И глухо сомкнуты уста.
И алчно жаждущим с балкона
Кидал король скупую медь,
Ведь нераскаявшимся ведьмам
На медленном костре гореть.
Охвачена огнем Европа
И повсеместно там и тут,
Влекомые людскою злобой,
«Идут, проклятые, идут»!